Трехликий III: Властелин - Даниил Тихий

— Ты уверен? Если Тур примет дары обратного пути не будет.

— Как ты и сказал. Вещи, созданные нашими руками.

Статуя Тура стояла в такой позе будто намеревалась опустить свой гигантский молот на наковальню, и на неё же, в жёлтом свете растопленного горна мы положили Глодатель костей.

Фисборн встал у нашего плеча и сказал:

— Произнеси любые слова, говорящие о том, что эти вещи теперь его.

Мы не стали противиться:

— Мы приносим этот дар Туру, богу-кузнецу, почитаемому народом карлов и просим его позволения работать в кузнице четырёх ветров!

ДУМММ!!!

На секунду показалось будто земля ушла из-под ног, в глазах потемнело и повело в сторону, но аватар устоял на ногах и судя по аналитике не получил никаких повреждений. Лишь где-то на самых задворках разума успел жалобно вскрикнуть голодный демон, не успевший толком проснуться от своей спячки.

С остальными вещами всё повторилось по одному и тому же принципу. Возложение на «алтарь», затем невидимый удар ментальной атаки, заставляющий мир вокруг нас темнеть и исчезновение. Вещи испарялись одна за другой, полыхал горн и светили звёзды. Казалось, будто каждый раз огромный молот опускается на наковальню, но на самом деле статуя оставалось неподвижной.

С последней жертвой на площадке раздался треск и с безоблачного неба сорвалась молния.

Эта молния угодила в сундук под ногами статуи, на мгновенье напитав вырезанные в камне письмена силой. Наши жертвы, привлекли внимание Тура, и чтобы не раскрыть себя, машинной части нашего разума пришлось уснуть.

Прекрасный меч достойный руки великана. Прекрасный комплект, достойный легендарного воина. Отчего ты щедр так, юноша?

Статуя стала проводником воли того, кому была посещена. Передавала его слова, не раскрывая рта и в сказанном чувствовалось неприкрытое любопытство.

— Из-за проклятья мы больше не можем использовать эти предметы, так пускай послужат кому-то ещё. Надеемся на твоё благословение Тур, нам предстоит много работы.

Ты хочешь выковать вещи стойкие к тлену?

— Да Тур, мы хотим использовать трофейные доспехи для того, чтобы на их основе создать что-то стойкое к проклятью.

Ты принёс достойные дары. Позволь и мне отплатить тебе подарком. Положи на наковальню материалы, которые хотел использовать .

Фисборн за нашей спиной охнул и я знал почему. Проявление воли Тура редкое явление. И просьба предоставить ему материалы скрывает за собой что-то куда весомее обычного благословения.

Разложив на огромной серебряной наковальне снятые с короля мёртвых латы. Я добавил к ним костей проклятых, пару пузырьков эктоплазмы, тканный материал чьей основой являлись попоны мёртвых жеребцов и срезанную с их туш шкуру. Туда же отправился волнистый меч мёртвого консорга и его знамя. И как только закончил, в рассудке снова раздался громоподобный голос Тура:

Отойдите смертные, бог будет работать!

Налетевший со всех сторон ветер взревел настоящей бурей, таща к пику скалы-крепости снежные хлопья и заставляя нас отступить. С оглушительным шорохом опустился молот, и земля ушла у нас из-под ног. Ментальная отдача от присутствия бога была так сильна, что нам прижимало к земле. Где-то за спиной, сквозь рёв я услышал крик Серрисы и смазанные воем ветра восторженные молитвы Фисборна.

Карл, как и мы пал на колени, но был в восторге от происходящего.

ДУМММ!!!

В круговерти снега и бьющих с небес молний, казалось, что статуя сошла с постамента. Я несколько раз отчётливо видел фигуру огромного карла с не менее огромным молотом в руках. Но на третьем ударе, каменный пол бросился прямиком мне в лицо, и я потерял сознание.

* * *

Воевода стоял у узкой бойницы и хмуро смотрел на усыпанный снегом город. Закованный в тёмные латы, он прятал лицо за забралом закрытого шлема, стилизованного под диковинное лицо, лихо усатое и источающее призрение своей мимикой.

Но под этой железной маской, никто бы не нашёл и капли презрения… только усталость.

Управление отрядами окончательно развалилось. Воины не хотели охранять и обслуживать больных из-за быстрого распространения заразы. Подобно лесному пожару среди них распространялись слухи о том, что советники не в состоянии решить проблему и тратят свои ресурсы на обречённого ярла.

Воевода отдал приказ закрыть уже четыре чертога, по сути, заблокировать целый этаж, но проблему это не решило.

Многие просто скрывали болезнь.

Решение о досмотре, отданное сутки назад, не принесло избавления. Почти сотню выявленных заражённых заперли в темнице, но это решение окончательно добило карлов.

Их можно было понять. Заражёнными были их побратимами и родственники. Начались стычки среди своих, появились убитые и раненные.

Ночью воеводе снился странный сон. Сам Тур, покровитель мастеров бил своим молотом по серебряной наковальне и смеялся. Хороший знак, в который совсем не верилось с учётом происходящих событий.

Ему было стыдно это признать, но в тайне от хрустальных жрецов и Шадарата он готовил побег. Не для себя, конечно, а для всех, кто решит принять смерть в бою вместо медленной и бесславной гибели в очередном запертом чертоге.

Прорыв обсуждался в совете, но идею отбросили в самом зародыше, так как было понятно, что зачистка города от нежити потребует куда более вдумчивой работы чем прямолинейная и бесхитростная атака. Потому как несмотря на победу над безголовым всадником, мертвецов было всё ещё слишком много, чтобы наедятся их победить в открытом бою, имея за плечами несколько сотен карлов.

Но для того, чтобы погибнуть с честью, численность была не важна.

Остатки первого хирда трудились у медового зала, перетащив туда малую оборонительную баллисту. Они уже перебросили через ущелье несколько цепей, зацепив их за копья баллисты и выстрелив ими прямиком в торчащую над лестницей скалу. Получилось далеко не с первого раза, но всё же получилось.

По этим цепям, потеряв ещё четырёх храбрецов, на другую сторону перебрались редкие везунчики, обмотанные канатами. Сейчас они переправляли на другую сторону доски, в желании как можно быстрей соорудить навесной мост.

Конструкцию, по которой воины Въёрновой пади уйдут в свой последний бой. На прорыв, прочь из собственного дома.

Стук в дверь заставил воеводу вздрогнуть. Он ухнул «да!» и в дозорное помещение шагнул один из его десятников:

— Бойцы Вульфа не вернулись из подвала. Ребята на посту слышали крики, доложили по цепочке, я решил проверить.

Воевода не оборачивался. От его десятника несло боем. Кровью и потом с явственным запахом гнили:

— И?

— Тюрьма их больше не держит. Они бы не смогли сами покинуть её. Кто-то их выпустил.

— Что с постовыми?