Королевская кровь. Расколотый мир - Ирина Котова

Луциус Инландер давно жил так, будто каждый день у него последний, а уж нехорошим предчувствием по утрам его тем более было не удивить. И сегодня он не удивился, хотя затылок сдавливало холодом: интуиция всегда загодя предупреждала о проблемах и опасностях. Жаль, что заодно не сообщала, откуда эти проблемы ждать. Но Инландеру было хорошо. Брачный браслет на руке Шарлотты Дармоншир немного притушил чувство вины, терзающее его величество долгие годы, а обряд в семейной часовне и вовсе ввел в невозможное состояние счастья и покоя.

За завтраком в Форштадте короля Инляндии ждала еще одна радость. За столом, помимо Лоуренса, присутствовали и старший сын с супругой. Оказалось, что кровь Василины действовала куда быстрее, чем можно было даже мечтать, и аура Леннарда сейчас сияла так ярко, что было понятно: его созревание займет не месяцы, а, скорее, какие-то дни. У наследника даже взгляд изменился – будто он замечал изменения в себе и прислушивался к ним.

Луциус посмотрел на младшего сына и едва сдержался, чтобы не поморщиться. Диана, жена Лоуренса, не вышла к завтраку, сказавшись больной, и сообщила, что на церемонию памяти Магдалены тоже не поедет. Вот еще одна проблема – и проблема, созданная Люком. Чтобы понять это, Луциусу не нужно было взламывать сознание милейшей невестки, хватило нескольких уточняющих вопросов. Вчера тихая Диана, всегда казавшаяся ему немного не от мира сего, с полными отчаянной решимости глазами попросила о приватном разговоре – и после потребовала обеспечить ей всю полноту власти в Форштадте. Иначе она подаст на развод и обнародует все скандальные выходки мужа.

Характера в Диане не было никакого, и то, что она все-таки решилась на подобный ультиматум, заставило его величество задуматься. Естественно, никаких обещаний он давать не стал, разбив требования княгини в пух и прах, напугав, насколько требовалось, и отправив ее обратно в покои. Не ей бодаться с потомком Инлия. И хотя шантаж звучал смешно и были тысячи способов заставить невестку замолчать, но Луциус все же решил обратить на Форштадт особое внимание. Вероятно, ситуация действительно серьезная, и нужно в ней разобраться.

Перед церемонией он еще успел поработать в своем кабинете, периодически спохватываясь, что застывает и с улыбкой смотрит в пустоту. Звонок Люка, прозвучавший около часа дня, и вовсе поднял настроение его величества до состояния глубочайшего удовлетворения. Теперь у него есть и основной вариант наследования, и запасной – чего еще желать тому, кто считал, что его род прервется вообще?

Луциус Инландер выкурил напоследок сладкую сигарету, удержавшись от звонка Шарлотте, – увидятся вечером, успеет еще и поговорить, и прикоснуться, а сейчас не время, – встретил перешедшего в Глоринтийский дворец Гюнтера с семьей – и на церемонию отправился совершенно счастливым.

Холм королей, место захоронения Инландеров, поднимался посреди низинного туманного Лаунвайта. Когда-то это был просто холм с плоской верхушкой, а сейчас на нем возвышался роскошный белый купол королевской усыпальницы. Туман не достигал вершины холма, и это место почти всегда было освещено солнцем. Но сегодня над усыпальницей висели плотные тучи, шел дождь, и – Луциус нахмурился, пригляделся – в туманных струях кружили десятки странных огромных теней, похожих на черных птиц с длинными шеями. Он моргнул, затылок сдавило сильнее – и тени исчезли. Показалось?

Могила Магдалены Инландер, урожденной Блакори, располагалась внутри, у стены огромного шестиугольного комплекса. Большой купол опирался на изящные колонны, множество высоких окон было украшено витражами, а белые ступени широкого крыльца с обеих сторон охраняли каменные полозы. Ходили слухи, что здесь, в центре, под мраморными плитами пола, находится и могила первопредка династии Белых королей, божественного Инлия. Но это было неправдой. Тело основателя страны было захоронено на продуваемой всеми ветрами высокой скале над морем, и только члены семьи знали, где она находится.

Кортеж автомобилей остановился у ворот – и потянулись вслед за королевскими семьями придворные двух королевств, представители старшей аристократии, чьим долгом было участвовать в прощании с королевой. Шепотом обсуждались отсутствующие, в том числе и герцог Дармоншир, и слухи ходили самые разные: то ли он снова подсел на наркотики, то ли попал в опалу из-за замужества Ангелины Рудлог. Были здесь и леди Виктория, и барон фон Съедентент – они, как придворные маги, двигались сразу за королевскими семьями и охраной, накрыв их сферами щитов.

Под высокими сводами королевской усыпальницы, перед саркофагом с каменным изображением Магдалены Инландер, процессию ожидал священник. Начался обряд, и присутствующие затихли, склонив головы. Покойся с миром, Белая королева, пусть милостивы к тебе будут боги и светлым перерождение.

Луциус шевелил губами, повторяя размеренные слова молитвы, и от каменного спокойного лица бывшей супруги пробирал короля неприятный холодок. По разноцветным стеклам витражей непрерывно стекала дождевая вода. Сыновья стояли с тяжелыми лицами – к матери они оба были очень привязаны, – Гюнтер раскраснелся и шумно выдыхал, его дети расстроенно смотрели на могилу.

Закончилась служба, и Луциус склонился над саркофагом.

– Прощай, Лена, – сказал он вполголоса. – Хорошего тебе перерождения.

От могилы кольнуло холодом и смертью – и он поцеловал ледяную плиту, словно одеревенев, и отошел, глядя, как подходят к могиле его сыновья, как склоняется над ней Гюнтер. В ушах вдруг зазвенело.

За секунду до случившегося Луциус Инландер все-таки почуял, что сейчас произойдет, сдавленно крикнув, дернулся назад, накидывая щиты на сыновей, и даже успел усилить свой – и тут в глазах полыхнуло белым, он инстинктивно прикрылся рукой, и склеп взлетел на воздух.

Взрыв был такой силы, что огромный мавзолейный комплекс разлетелся, как карточный домик, а в домах вокруг Холма королей вылетели стекла. Звук прокатился по всему Лаунвайту – ухнуло гулко, тяжело, будто кузнец ударил по земле огромным молотом, – и, если бы жители могли видеть сквозь туманную дымку, они бы наблюдали, как падают на холм и вокруг него огромные куски стен здания, части саркофагов и статуй…

Мартин фон Съедентент единственный успел отреагировать на перекошенное лицо короля Луциуса: притянул ближе стоящую рядом Викторию, закрыл себя и ее мощным щитом… и только потянулся набросить дополнительный на его величество Гюнтера, как их защиту смяло, взрывом оглушило до звона, ослепило и откинуло назад, впечатав огнем в разрушающиеся стены склепа, – и понесло дальше. Барон, сжав зубы, крепко удерживал Викторию, укрепляя щит, волшебница пыталась стабилизировать полет, отправляя из-под щита в разные стороны «якоря», – но ничего не выходило, и она запустила заклинание левитации, подняв их двоих высоко над растущим огненно-дымным грибом, над разлетающимися в разные стороны обломками. Гриб, вспухший огнем и черной сажей дыма, так же быстро выдохся: на могильном холме гореть было нечему.

Маги медленно опустились вниз, в мешанину из камня, земли, стекла, обугленной плоти и клочков одежды.

Дождь закончился. Разошлись облака, и, словно в насмешку, засияло в окне голубого неба чистенькое радостное солнце.