Когда говорит кровь - Михаил Беляев

— Ну, хоть что-то, — тяжело вздохнул алатрей.

По трибунам внизу вновь прокатились слабые возгласы радости напополам с разочарованием. Покрашенная в зеленый колесница первой завершила ещё один круг, и флажок её цвета пополнил стойку возле распорядителя, сравнявшись по числу с красными и синими. Оставался последний решающий круг.

— На красную, — проговорил старейшина.

— Простите, что?

— Я ставлю на красную колесницу. Этот возница взял два первых круга, потом стал держаться позади всех, но за это время кони его явно успели отдохнуть.

— Ну вот, а вы говорили, что гонка на удивление скучна и совершенно не волнительна.

— А я от своих слов и не отказываюсь. Но это не мешает мне смотреть за этими бездарями.

— Конечно. Но я бы посоветовал поставить на синюю.

— Почему это?

— У красного из преимуществ есть лишь немного отдохнувшие лошади, но на каждом повороте его так сильно заносит, что саму колесницу трясёт и подбрасывает. А это выдаёт не привыкшего к вожжам и лошадям новичка. У зеленного вот-вот отлетит колесо, оно и так уже ходит по оси, словно пьяный моряк по палубе корабля во время шторма. Ну а синий… он ведет колесницу плавно и ровно и лошади его уже набирают ход.

— Интересное наблюдение, Джаромо. Посмотрим верно ли оно.

Они замолчали. Красная колесница резко вырвалась вперед, обогнав своих соперников. Зеленый возничий тут же хлестнул лошадей, пытаясь оттеснить в бок красного. Но когда оба они вошли в поворот, их колеса неожиданно ударились друг о друга. Толпа изумленно ахнула и тут же зеленная колесница немного подпрыгнула, качнулась и под оглушающий скрип и бешеное ржание испуганных лошадей завалилась на бок, потянув за собой и красную.

Идущий позади них синий возничий промчался мимо сваленных вместе колесниц и брыкающихся лошадей. Итог гонки был предрешён.

— Хм, браво, Великий логофет. Хорошо, что я так и не успел поставить деньги.

— Я бы всё равно их не взял, любезнейший господин Ягвиш.

— А я бы и не отдал, — рассмеялся алатрей, но тут его лицо исказилось от боли. Он согнулся и, схватившись за живот, застонал.

— Вам плохо, господин Ягвиш?

— Пустяки. Похоже, вино этой девки было таким же паршивым, как и прочее пойло. Лекарь уже не раз предупреждал меня о слабости желудка.

— Я слышал, что местные управляющие весьма строги и бдительны…

— Ага, знаю я как они бдят… ох… блисам хоть уксус разведенный наливай, всё выпьют. Лишь бы голову дурило. Ох, проклятая девка, что б ей гарпии печенку расклевали! Пожалуй, мне лучше вернуться домой и полежать в горячей ванне.

Они поднялись и пошли к выходу. Всю дорогу Патар Ягвиш тяжело вздыхал, охал, кряхтел и не отпускал руки от живота. Остановившись возле ожидавшей его повозки и с нескрываемой мукой посмотрев на исполинское здание, он проговорил слабеющим голосом.

— Я надеюсь, вы не соврали мне, Великий логофет. Я не хочу войны и бунта.

— Вы уже получили мое слово. Вскоре Мирдо Мантариш перестанет доставлять вам всякую тревогу.

— Да будет так, — алатрей кивнул и болезненно скривился, садясь в повозку.

Ровно в полдень, когда солнце зависло над величественной базиликой Синклита и по поверьям тайларов все двенадцать богов обратили свой взор на мир смертных, верховный понтифик зарезал белоснежного быка и разложил его внутренности на жертвенных камнях. Внимательно осмотрев каждый из органов, он окропил кровью животного врата за своей спиной, объявив о начале собрания и дарованном благословении.

Почти все места на мраморных ярусах над мозаикой Внутриморья оказались заняты. Черная и белая реки нахлынули на них, оседая двумя неровными половинами. Лишь несколько сидений так и остались пустыми, отчего среди старейшин нарастало тревожное перешептывание и ехидное хихиканье. Конечно, прогулы были не самой большой диковинкой в этих стенах. Они знали и таких старейшин, что презрев свой долг перед богами и государством годами, а то и десятилетиями, избегали Зала Собраний. Но сегодняшняя пустота была необычной. Ведь среди прочих пустовали места, принадлежащие вещателю и предстоятелю алатреев.

А в день, когда на кону стояло руководство всеми войсками Тайлара, подобная беспечность, тем более сразу от двух глав партии, была просто невозможной. И среди старейшин с каждым мгновением росло беспокойство. А вместе с ним и его вечные спутники — брань и ропот.

— О достойные старейшины, я призываю к порядку и спокойствию! — застучал о пол тяжелым посохом Первый старейшина. Но его слова тут же потонули в нарастающем гуле.

— Если алатреи хотят неявкой сорвать голосование, то пусть хоть всем составом сваливают из Синклита! — выкрикнул старейшина в черной мантии.

— Хер мы куда уйдем, торгаши проклятые! — ответил ему кто-то из носителей белых мантий.

— Старейшины! — окованный серебром посох вновь застучал по мрамору. — Я призываю вас к порядку и уважению сих святых стен! Право дело, на вас смотрят боги, а вы ведете себя словно перепившие лавочники. Предлагаю, дабы снять все гнетущие нас вопросы, послать людей на поиски Патара Ягвиша и Сардо Циведиша. Есть ли желающие лично отправиться за ними?

— Доверьте это мне, досточтимые старейшины! — раздался голос откуда-то с дальних рядов белой половины.

Как всегда подпиравший спиной одну из колонн у ворот Джаромо Сатти сощурился, приглядываясь. Со своего места поднялся высокий и весьма худой мужчина. Он был молод, почти юноша, с падающими на плечи длинными волосами. Не черными, как у большинства тайларов, а скорее темно-каштановыми.

Это был Майдо Янтариш, один из самых молодых глав благородных семейств во всем Тайларе.

Месяца три назад его отец, дед, двое дядей и старший брат, а так же мать, тети, сестры и племянницы с племянниками, сгорели живьём во время жуткого пожара в родовой усадьбе под Хутади, куда на похороны главы рода съехалась почти вся эта семья. Сам Майдо не попал туда лишь потому, что незадолго до своей смерти глава их рода проклял юношу за участие в «алетолатской войне» в землях харвенов. Так один из немногих алатреев, что принимал участие в той кампании, стал ещё и наследником почти полностью уничтоженной династии.

— Синклит благословляет вас на это, — проговорил Шето Тайвиш. — Прошу вас как можно скорее выяснить все о судьбах достопочтенных старейшин и поведать о них нам.

Молодой глава рода ответил коротким кивком, а потом, стремительно сбежав вниз, покинул Зал собраний, даже не удостоив Великого логофета взглядом. Хотя Янтариш и воевал под началом Лико, для Тайвишей он не был другом или союзником. Скорее даже наоборот. Ведь его род всегда считался поборником старых алатрейских традиций и следовал скорее тем путем, что так рьяно отстаивал Сардо Циведиш. И унаследовав почти погибшую династию, Майдо, словно желая заполучить пусть хоть посмертное прощение деда, принялся очень яростно отстаивать её идеалы.