Тени тянутся из прошлого - Гульнара Черепашка

Вот и все. С почтенным Нуто покончено.

Охитека с усмешкой рассматривал фотографии. Отличное качество! Это ведь копии тех, что сделали на месте, где обнаружили тело.

И работа хорошая. Прекрасная инсценировка нападения уличной шпаны. Ограблен и убит. Концов никто не найдет.

Да и искать не станет: у стражей мира других дел полно! Что им очередное ограбление на улице? Ну, проломили голову художнику. Мало ли таких же обивает пороги галерей и меценатов? Одним молодым дарованием больше, одним меньше. Никто и не заметит. А кто заметил — через сутки-двое забудут.

Что особенно приятно — не пришлось прибегать к помощи храмовников.

Хватило связей среди стражей мира. Да и те понадобились лишь, чтобы получить полный отчет. Точнее — полную копию дела, заведенного в связи с гибелью молодого, но успевшего зарекомендовать себя художника.

Забавно, если так подумать: дело об убийстве Нуто один-в-один повторяет подробности дела об убийстве Тииса.

И тут, и там — вульгарное ограбление. Безо всякой подоплеки. Никаких связей с криминальными структурами, никакого промышленного шпионажа. Просто какой-то мелкий вор или грабитель выбрал определенного человека. Случайно.

Интересно, заметит еще кто-нибудь иронию в повторении деталей двух дел, никак между собой не связанных?

Даже если и заметит — доказательств нет. В этот раз он обошелся даже без помощи храмовников. И это внушало гордость за самого себя. Десятка лет не прошло, как он сколотил-таки внутри собственной службы безопасности ядро людей, которым может доверять! Пусть это доверие и условное.

*** ***

— Это ты, — с ненавистью проговорила Вэл, останавливаясь в дверях комнаты отдыха.

Ну, благодарение всем богам! Скандал никак не мог подождать, пока он поест.

— Это? Я, — Охитека с легким удивлением пожал плечами. — Я знаю, что я — это я. Но спасибо, что сообщила.

— Не придуривайся! — заорала она. — Ненавижу тебя, — замолчала, только взгляд горел бешенством, и из груди вырывалось шумное тяжелое дыхание. — Это ведь ты. Ты убил Нуто!

Она шагнула вперед, захлопнула за спиной дверь. Хвала Спящему, надоумил взбалмошную женщину! Не хватало, чтобы кто-нибудь услышал все это.

— Чего? — брови сами собой приподнялись вверх.

Охитека даже удивился — насколько натурально ему удалось изобразить голосом удивление. Пожалуй, он мог бы сделать неплохую карьеру в качестве актера.

— Твой художник гикнулся?

— Оставь свое притворство своей любовнице! — выкрикнула Ловелла. — И эти гнусные словечки, — она всхлипнула. — Ты... твои обормоты — я не знаю, кто! Охрана, или эти твои храмовые бойцы, или твой драгоценный уголовник. Нуто мертв!

— Я впервые от тебя об этом слышу, — холодно отозвался он, откидываясь на спинку стула. — И я не понимаю, зачем ты портишь мне обед этими подробностями. Вэл, ты считаешь, мне делать больше нечего — гонять охрану, чтоб свернуть шею какому-то цыпленку, возомнившему себя художником? Или ты считаешь, храмовые бойцы — это девки продажные, что им можно выдать любой приказ, и они побегут его исполнять? Насчет Роутэга — это подло. Я понятия не имею, жив ли он еще. Охрана моя, кстати, землю носами роет уже несколько суток, пытаясь его найти. Безуспешно! Не уверен, что еще увижу его.

— Ты мне что, решил на жизнь пожаловаться?

— Я пытаюсь донести до тебя простую мысль. Моим людям есть чем заняться, кроме как убивать свободных художников. И мне тоже. Нет, мне, конечно, досадно, что моя жена спит с кем попало. Но ладно, я сам виноват. И, пока ты вела себя более-менее прилично, я соглашался закрывать глаза на твои милые шалости. Но... сейчас ты перешла границу.

— Что?! — она задохнулась от возмущения.

Ненависть, горевшая во взгляде, сменилась изумлением.

— Вэл, это чересчур, — устало повторил он. — После такого, — осекся, помолчал несколько мгновений. — После такого я не уверен, что хочу продолжать делать вид, что мы — семья. Я забираю Алиту и уезжаю в квартиру, которую снял. Захочешь увидеть дочь... разберемся позже, какой порядок назначить. Я не собираюсь совсем лишать Алиту матери. Но тебя... тебя я видеть на нашей квартире не желаю, — отбросив ложку, поднялся из-за стола.

Аппетит пропал.

Нет, что все-таки за пакость — он ведь знал наверняка, что убийцы не оставили следов, которые могли бы вывести на него! Но нет, женщина попросту догадалась — а на доказательства ей плевать.

Охитека точно знал, что Ловелла не посмеет возражать против того, чтобы он забрал Алиту. Только не после того, как она открыто призналась — ее с покойным Нуто связывало куда больше, чем деловые отношения. К тому же сейчас она слишком взвинчена. Слишком потрясена его гибелью, ей не до дочери. Хоть она даже сама себе в этом не сознается.

И Охитека уверен был, что в данном случае почтенный Ширики его поддержит. Да, Вэл ему — дочь. Но слишком уж явно она плюнула на приличия.

Глава 47

— Па? А почему мама с нами не поехала?

Охитека вздрогнул, взглянул на дочь. Она глядела внимательно, как-то совсем по-взрослому.

К немалому его изумлению, Алита не стала спорить и возмущаться, когда он забрал ее из танцевальной школы и, вместо апартаментов в своем офисе, привез в квартиру, которую снял. Не плакала, не требовала увидеться с матерью. Сам Охитека старался больше времени проводить с дочкой. Хоть ее няни и наставницы остались прежними, но пропадать оборотами напролет, не показываясь на глаза дочери, которую сам забрал, было бы неправильно.

Прошло четыре доли суток, прежде чем она заговорила о матери.

Что же ей ответить? Врать ребенку — последнее дело. Но такая правда — еще хуже. Не рассказывать ведь о безвременно погибшем художнике, ставшем причиной последнего скандала!

— Мама, — заговорил он, подбирая слова.

— Вы поругались, — обвиняющим тоном заявила Алита. — Опять! Это из-за тети Кэтери?

— А Кэтери здесь при чем? — изумился Охитека. — Нет, твоя мать даже не вспоминала об этом, — он помолчал.

Вот те раз! Алита видит и понимает куда больше, чем он привык считать.

Или это — результат стараний Вэл? И не спросишь ведь. Не хватало