Хозяйка Северных гор 2 - Адель Хайд

Наконец, прозвучал вздох и потому как вздохнула леди Элеонора, я поняла, что встреча продолжится. – Леди Маргарет, – улыбнулась Элеонора, – вы мне нравитесь. Где-то вы напоминаете меня саму, когда я была чуть моложе. Она не договорила фразу, но я поняла, что она имела в виду … и глупее. Но мне нравилось, когда меня считали глупее кого-то. Пусть лучше меня недооценивают, чем считают слишком умной.

Между тем леди Элеонора продолжила говорить:

– Я размышляла над тем, кому была выгодна смерть короля Стефана. И, если честно, мне до сих пор непонятно, кто мог стоять за отравлением. И если это были не вы, а вам это невыгодно совершенно...

Элеонора вдруг посмотрела на меня будто бы другим взглядом. – Если только это не месть за супруга...

И вдруг совсем другим голосом она добавила: – …Но мне кажется, что не так уж вы его и любили.

Теперь мы поменялись ролями, я молчала, мне нечего было ей сказать, её здесь не было в те страшные для меня дни, а по поводу любви, что же для каждого это слово имеет свой смысл и значение.

Элеонора продолжила: – Я бы подумала на архиепископа Кентерберийского. Пожалуй, что ему была бы выгодна смерть короля Стефана и скорое восшествие на престол Генриха. И, опасаясь того, что я чего-то не понимаю, я решила скрыть истинное положение дел с Генрихом.

Он снова взглянула на меня, даже прищурилась и немного нервно произнесла: –Потому что я не знала и до сих пор не знаю, кто за этим стоит, и эта неизвестность меня страшит.

Я продолжала молчать, мне хотелось, чтобы она высказала свою версию, и Элеонора в очередной раз доказала, что обладает незаурядным для женщины умом.

– Но я всё больше склоняюсь к мысли, что Стефан сам покончил с собой, – сказала леди Элеонора. – И я уверена, что он хотел забрать Генриха с собой, потому что нельзя сказать, чтобы Генрих был совсем здоров. У Генриха было лёгкое несварение, правда, к счастью, на этом всё закончилось. Но пока мы остаёмся здесь, я не могу доверять никому… даже вам.

– Что вы собираетесь делать дальше? – спросила я. – Полагаю, что нам нужно выдвигаться в столицу, – сказала леди Элеонора. – Трон пустует. – Король умер да здравствует король*? – спросила я. – Интересное выражение, – сказала леди Элеонора. – Надо бы запомнить.

(* Впервые эта фраза прозвучала во Франции после смерти короля Карла VI в 1422 году. Фраза происходит из французского закона "le mort saisit le vif", который предусматривал мгновенную передачу власти сразу же после смерти предыдущего монарха)

– Но что буду делать я, я знаю. А что будете делать вы, леди Уэльса? – прозвучал неожиданный вопрос. – Я в своём доме, – сказала я, – другого мне не надо, и я готова к тому, чтобы проводить вас.

Леди Элеонора с интересом на меня взглянула. – Вы же не рассчитываете на то, что здесь останется кто-то из ваших приближённых? – спросила я.

Здесь умение владеть лицом леди Элеонору подвело, потому что именно на это она и рассчитывала, на то, что к берегам Карнарвона подойдут корабли Жоффруа Анжуйского.

И, как мы обсуждали с сэром Джеффри, скорее всего Жоффруа предполагался наместником, которого оставят здесь наместником.

Я поняла, что именно поэтому она позволила быть себе настолько откровенной.

И вдруг, то ли это была игра света, потому что за окнами совсем стемнело и свет свечей стал ещё более неровным, то ли моё зрение резко обострилось из-за внутреннего напряжения, но я вдруг увидела, что она не так уж и молода.

Тонкие морщинки у глаз, уже обозначившиеся скорбные складки, идущие от носа к губам, волосы у неё были светлые, но мне почему-то казалось, что и седой волос можно отыскать.

Я улыбнулась, почему-то мне полегчало оттого, что я вдруг поняла, что ей тоже очень непросто: – Вы же кого-то ждали? – спросила я. – Вы знали, – ответила она, не называя имён. – Никто не войдёт в гавань Карнарвона без моего позволения, – сказала я.

– А что насчёт выхода из гавани? – леди Элеонора поджала губы.

– Я же сказала вам, леди Элеонора, что это моя земля. И я готова проводить вас всех, а здесь останутся только те, кто предан Уэльсу.

Леди Элеонора снова замолчала. Пауза длилась долго, так долго, что мне даже пришлось начать вспоминать таблицу умножения, чтобы самой не выдать, что я нервничаю и переживаю.

Наконец она сказала, и это прозвучало по-другому, совсем не так, как предыдущий разговор, который был больше похож на поединок: – Ты была честна со мной, леди Маргарет. Это редкое качество в наше время. Но я тоже буду честна с тобой. Сейчас мы отступим, потому что нам важнее другое. Но пройдёт время, и я не знаю, кто будет на троне Англии, мы или кто-то ещё, но Уэльс в покое не оставят, и ты, леди Маргарет, должна это знать.

То, что сказала Элеонора, очень сильно перекликалось с теми мыслями, которые постоянно были в моей голове. – И что делать? – спросила я. Она посмотрела на меня сочувственно, и я почувствовала себя дурой под этим взглядом. – Когда-то, чтобы не закончить дни в монастыре, мне пришлось сделать выбор, – сказала она. – Пришло и твоё время сделать выбор.

«Блин, неужели нельзя взять и сказать по-человечески, – подумала я, – всё какими-то иносказаниями».

Видимо, на лице у меня отразилось всё, что я думала, потому что Элеонора снисходительно улыбнулась. Подозреваю, что в этот момент она поняла, что я ей не соперник, и всё-таки, сжалившись надо мной, она сказала: – Стань королевой. Только так ты сможешь стать равной и выставлять условия.

Она замолчала, и я поняла, что она и так сказала мне больше, чем хотела. И даже если я продолжу выспрашивать большего она не раскроет.

– Благодарю, леди Элеонора, – сказала я.

Она коротко поклонилась, я сделала то же самое. Мы поднялись.

– Когда вы собираетесь отплывать? – спросила я её. – В ближайшие дни, – последовал ответ. – Хорошо, – сказала я, – уведомите меня, как будете готовы. Мы обеспечим вам соответствующее сопровождение. Мы поняли друг друга.

Она сказала: «Мы покинем