Последний Меч Силы - Дэвид Геммел

Однако если Кормак попытается добраться до Дубриса в одиночку, его выследят и убьют, как бешеную собаку.

И как бы то ни было, колдун, если и замыслил против него недоброе, пока ничего дурного ему не сделал.

– Я пойду с тобой в Новиомагус, – объявил Кормак.

– Мудрый выбор, юный Кормак, – сказал Откровение и, легким движением поднявшись на ноги, начал собирать свои вещи. Пучком жесткой травы он оттер котелок и миску, а затем уложил их в заплечный мешок.

И, не оглянувшись, вышел из пещеры на лунный свет и зашагал на запад.

Кормак нагнал его и старался приспособиться к его широкому шагу, пока они шли сначала через лесистые, а затем безлесные холмы Южного края саксов. После полуночи Откровение остановился в укрытой от ветра ложбине и развел костер с помощью изукрашенной трутницы, которая просто заворожила Кормака. Серебряная, с огнедышащим драконом, вычеканенным на крышке.

Откровение бросил ее мальчику, а сам начал подкармливать прутиками разгорающийся огонек.

– Ее сделал в Тингисе на севере Африке старый грек по имени Мельхиадес. Он любил претворять обиходные предметы, которыми мы пользуемся ежедневно, в произведения искусства. У него это настоящая мания, но мне нравится его работа.

Кормак осторожно открыл трутницу. Внутри был рычажок в форме головы дракона – ему в пасть был вставлен кремень с заостренным краем. Когда на рычажок нажимали, кремень скользил по зубчатой железной решетке, рассыпая снопы искр.

– Она очень красивая!

– Да. А теперь берись-ка за дело и принеси хвороста.

Кормак отдал ему трутницу и прошел между деревьями, собирая валежник. Когда он вернулся, Откровение уже настлал у костра папоротник, как мягкую постель, Он наложил валежник в костер, а когда пламя разгорелось, лег, завернулся в одеяло и мгновенно уснул. Кормак некоторое время сидел рядом с ним, вслушиваясь в звуки ночи.

Потом тоже заснул.

На заре путники позавтракали свежим хлебом с сыром и отправились дальше. Теперь то, что хлеб оставался свежим, Кормака не озадачило и не смутило, ведь он знал, что его спутник владеет магией. Тот, кто способен изменить лицо другому человеку и цвет его волос, уж конечно, без всякого труда может сотворить вкусный каравай!

Всадников они увидели перед полуднем – они следовали за псарем с шестью волкодавами на сворке. Едва псы заметили путников, как рванулись вперед, заливаясь яростным лаем, так что псарь потерял равновесие, упал и вынужден был выпустить их ремни. Псы помчались вперед.

– Не двигайся! – приказал Откровение. Он поднял посох и выждал, пока псы не приблизились с неимоверной быстротой, кровожадно оскалившись.

– Сидеть! – рявкнул он, и волкодавы остановились перед ним, перестав рычать. – Сидеть, кому говорят!

Псы послушно сели на задние лапы, а пятеро всадников рысью надвинулись на них. Во главе ехал Агвайн, за ним следовал его брат Леннокс. Трое остальных были керлами Колдера, дюжими, с угрюмыми глазами. Они были вооружены топорами.

Побагровевший, перемазанный в грязи псарь подобрал ремни с земли и отвел псов в сторону.

– День добрый, – сказал Откровение, опираясь на посох и наклоняясь вперед. – Поохотиться выехали?

Агвайн ударил лошадь каблуками и подъехал к Кормаку.

– Мы ищем мальчишку, примерно ровесника этого парня в похожей тунике.

– Рыжего?

– Ты его видел?

– Да. А он что – беглый?

– Это не твое дело! – взвизгнул Агвайн.

– Идем, малый, – сказал Откровение Кормаку и пошел дальше, лавируя между всадниками. Кормак быстро последовал за ним.

– Куда это ты идешь? – заорал Агвайн, натянув поводья, повернул лошадь и пустил ее рысью наперерез Откровению.

– Ты начинаешь раздражать меня, щенок. Посторонись.

– Где мальчишка?

Откровение внезапно поднял руку, лошадь Агвайна шарахнулась, сбросив всадника на траву. Откровение пошел дальше.

– Хватайте его! – завопил Агвайн, и трое керлов, спешившись, ринулись вперед. Откровение повернулся к ним лицом и снова оперся на посох.

Теперь саксы приближались к нему с опаской. Посох точно копье ударил переднего в пах, и с придушенным криком он, уронив топор, упал на колени. Откровение отразил топор второго керла и ударом посоха в бородатый подбородок оглушил его. Третий оглянулся на Агвайна, ожидая распоряжений.

– Я бы дважды подумал, прежде чем пускаться в погоню за мальчишкой, – сказал Откровение. – Судя по тому, что я вижу здесь, вам было бы трудно справиться и с раненым олененком.

– Десять золотых монет, – сказал Агвайн, сняв с луки седла кожаный кошель и пересыпая монеты себе на ладонь.

– А, вот это другое дело, молодой хозяин. Мальчик сказал мне, что идет в Дубрис. Вчера я видел его на верхней тропе.

Агвайн ссыпал монеты назад в кошель, повернул лошадь и уехал.

– Другого от сакса я и не ждал, – сказал Откровение с улыбкой, поднял свой мешок и широким шагом направился на запад. Кормак затрусил рядом с ним.

– Я думал, ты сказал, что ты не воин.

– Это было вчера. А кто этот молодчик?

– Агвайн, сын Колдера.

– Он мне чрезвычайно не нравится.

– Как и мне. Если бы не он, Гриста был бы жив и сейчас.

– Как так?

– У него есть сестра, Альфтруда. Она обхватила меня руками, и ее братья накинулись на меня. Вот как это случилось.

– Детская ссора? Каким образом она могла повлечь за собой смерть человека?

– Таков закон. Мне не дозволено поднимать руку на жителей селения, даже чтобы защитить себя.

– Странный закон, Кормак. И он применяется только к тебе?

– Да. А далеко до Новиомагуса?

– Три дня пути. Ты когда-нибудь видел римский город?

– Нет. Там есть дворцы?

– Полагаю, для тебя найдутся. А когда мы доберемся туда, я куплю одежду для тебя и ножны для меча твоего отца.

Кормак посмотрел на седовласого странника:

– Почему ты так добр ко мне?

Откровение усмехнулся:

– Быть может, потому, что мне не нравится Агвайн.

Или же потому, что мне нравишься ты. Сам реши.

– Я нужен тебе для колдовства? Ты меня предашь?

Откровение остановился и положил руку на плечо Кормака.

– В своей жизни я совершал поступки, которые нельзя забыть или простить. Я убивал. Я лгал. Я обманывал. И даже убил своего друга. Мое слово прежде было крепче железа… но я и его нарушил. Так как же мне убедить тебя, что я не замышляю против тебя ничего дурного?