Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева

– Сколько человек дезертировало? – вдруг спросил Тород.

– Мы не считали точно, но...

– Сколько. Человек. Дезертировало? – отрывисто повторил он.

– Тысяча.

– Они все сдохнут на морозе, шавки поганые, – выплюнул Ларс. – Не хватило мужества пролить кровь за Недх, так пусть он сожрёт мразей. А если кто-то не околеет и доковыляет до Темпраста, Хальдор добьёт трусливых подонков.

Вновь волна в толпе – на этот раз одобрительных кивков. Конору стало душно, и он переместился поближе к выходу из палатки.

– Сколько не пережили хворь? – Тород не отрывал взгляда от Логнара.

На этот раз чародей ответил без запинки:

– С полсотни. Не так уж и плохо, учитывая риски.

«Не так уж плохо? Серьёзно?» – подумал Конор и качнул головой.

– Шлюхам из лагеря сопровождения уже вручили по мечу? – бросил он насмешливо. – Или сначала снарядим ими детей?

– Тебе ли, сука ты такая, не знать, что все мальчики, способные держать в руках оружие, уже в наших рядах! – рявкнул Ларс.

Конор повёл плечом, поморщившись.

– Так, а по девкам что?

– Две сотни, – ответила полукровка.

Конор присвистнул.

– Ты там что, успела договориться?

– Объезжала лагерь утром, – пояснила девчонка. – Многие хотят встать рядом со своими мужьями, отцами и сыновьями. Они не бойцы, но... Они готовы сражаться за Недх.

– Пусть остаются в лагере, защищают сами себя. Они не должны следовать за нами под имперские клинки, – отрезал Тород, махнув ладонью. – Сколько у нас дев щита?

– Шестьдесят.

– Мало, – заключил Конор, почти пропел свои слова, наблюдая, как Тород горбится над картой всё сильнее.

Ярл отстранился, потирая бледное лицо.

– Придётся идти с тем, что есть, – ответил он и вскинул голову. – Завтра, парни, настанет наш последний день. Мы посмотрим смерти в лицо и не устрашимся её. Мы сразимся за наш народ, за нашу историю и, быть может, боги позволят нам победить.

«Боги срут на наши головы, братец. Им нет дела до смертных».

– Знайте, что я горд сражаться с вами плечом к плечу до самого конца, – заявил он и, сжав рукоять меча на поясе, выбрался из палатки.

Не дожидаясь, пока все остальные начнут вяло подтягиваться к выходу, Конор выскользнул следом за братом на свежий воздух.

В эту долгую ночь не спалось никому. С чёрного неба падал снег, вмешиваясь в разведённую до грязи конскими копытами землю. Лагерь бурлил жизнью с самого вечера, ожидая приказа выступать в любой момент. Некоторые же всё-таки пытались отдохнуть перед битвой, собравшись группками у костров, заливаясь остатками вина из бурдюков. Кое-где уже шло построение; берсерки варили своё пойло; друиды, облюбовав себе дальний уголок, собрались тесным кружком и вызвали к силам природы; некоторые Сыны отрабатывали друг на друге удары, разминаясь.

Ночь была тёмной, тревожной и холодной. Нужно было набраться сил, пока есть возможность, но никто в лагере не спал. Конор и сам бы не смог сомкнуть глаз.

Тород взобрался на небольшую возвышенность, осматривая лагерь и всем своим видом показывая, что ему не нужна была компания. Ну, хоть пальцы перестали дрожать.

Конор взбежал на покатый холмик, смиряя брата пристальным взглядом, но тот не повёлся. Сухо бросил:

– Как там наш пленник?

Конор мгновенно ослеп, перенося разум в другое тело, ковыляющее через сугробы к крепости. Один глаз, что у сехлина остался, видел немного, да и темнота вокруг была слишком плотной, чтобы зрение даже ночного создания пробилось через неё.

– Эй, калечный? – позвал Конор. – Ты дошёл? Не торопись. Вся ночь впереди.

Ответ Мину был предельно тривиален, но с курса он не отклонился, выкапывая усохшими конечностями траншеи в снегу.

Конор сморгнул, разрывая связь и вернулся к Тороду:

– Он всё ещё под моим контролем.

– Это ничего не изменит. Битва состоится.

– Даже если мы проиграем, это внесёт разлад в их ряды. Или ты не дашь повеселиться напоследок?

Тород выдохнул так, как мог только он – тяжело, протяжно, будто весь день тащил на себе плуга, вспахивая здешние окаменевшие земли. Он накинул наконец-таки бледно-голубой плащ, почти что белый, цвета своего рода. Цвета летнего неба в Леттхейме на контрасте с рыжей шевелюрой, пламенем ан Ваггардов. А вот впалые щёки всё больше напоминали его отца перед смертью. Раздавленного судьбой и страхом старого придурка, который уцепился то ли за жизнь, то ли за титул ярла, но не намерен был разжимать эту мёртвую хватку.

В отличие от Саггтара Тород цеплялся за нечто другое, и было видно, каким трудом ему это даётся.

Он не справляется. Прёт вперёд на последнем издыхании, под пинками чародея. Он уже сломлен бременем командующего Сынами Молний.

– Империя, как я понимаю, не будет выдвигать требования, – заявил Конор, отвлекая Торода от путешествия вглубь своих тревог. – Печально.

– О чём ты толкуешь? – нахмурился тот, а затем фыркнул: – Чёрт, Конор. Переговоры? На нас идёт армия скюров, а не какой-нибудь вшивый Ардейнард.

– Вот бы вернуться в те времена, да? – ухмыльнулся Конор. – На самом деле, я бы послушал, чего захочет императрица за нашу сдачу.

– Ей ничего от нас не надо. Вырезать всех Сынов на корню, а на тех, кто останется, снова напялить кандалы. Империя не договаривается. И мы ей не угроза, чтобы с нами считаться.

– Тогда на кой хрен мы продолжаем сражаться? У них – армия. У нас – кучка голодранцев.

Тород не ответил. Может, потому что уже забыл ответ на этот вопрос, бездумно глядя на балаган, что разводило его войско перед часом сечи. Прирос к месту, как статуя, и если бы не дымка дыхания, выходившая из приоткрытого рта, Конор бы решил, что так оно и было. Онемевший, ничего не соображающий истукан.

– В горах Иих Риден самые лютые морозы, – произнёс Конор. – Температура такая, что моча застывает на ходу. И знаешь, чем согреваются люди, которые заблудились в том краю?

– Чем? – губы брата еле шевелились.

– Они прячутся внутри убитых ими зверей, пока внутренности не остынут. Север – дохлый зверь, Тород. Вампирам хорошо внутри, но органы начинают стыть. Когда они совсем окоченеют, эти твари ринутся на Юг за свежаком. Но мне, честно говоря, побоку. Да и тебе тоже. Речи, что вы на пару с Логнаром толкаете на людях – ваша лебединая песнь. Ты не веришь в миснграг¹. Просто ведёшь своих солдат на убой.

Конор попал в цель.

– Ну, так давай, уходи, – оживился Тород, оборачиваясь к нему. – Никто тебя здесь не держит.

«Ты прав. Никто».