Братство Волка - Дэвид Фарланд

Лошади поднялись на длинный, узкий холм, давя копытами сухие, серые, как пепел, стебли руты.

На вершине холма находились развалины старинного солнечного купола. Кто-то скинул это идеально круглое сооружение с пьедестала и разбил. Лежавший на земле купол походил на расколотое яйцо.

Аверан, сидя позади Боринсона, посматривала по сторонам дороги. Вроде не было вблизи таких мест, где могли бы прятаться опустошители.

Но с вершины холма стал виден Каррис, и девочка в страхе открыла рот.

Белые башни крепости пылали в огне, пламя пожара отражалось в водах озера Доннестгри.

От барбиканов остались одни развалины, западная стена была пробита. Штукатурка обвалилась почти везде.

Равнина, окутанная грязной дымкой, была черна от опустошителей. Один из индопальцев, глядя на горящую крепость, сказал угрюмо:

— Наш лорд Радж Ахтен вместе с воинами Мистаррии защищает замок А Король Земли сражается на равнине.

— Наверно, мы и не нужны, — женским голосом заметил евнух. — Наш лорд, кажется, уже объявил перемирие.

Голос его дрожал, и Аверан решила, что он просто боится.

Земли, лежавшие перед ними, были опустошены. Казалось, никогда уже здесь не смогут жить люди — даже если и попытаются заново отстроить жилища и засеять поля.

Аверан увидела, что сквозь дымку к Холму костей подъезжает Король Земли. Она сразу узнала его и не могла глаз оторвать Казалось странным, что выглядит он как обыкновенный человек, а вовсе не как то изумрудное пламя, которое она видела перед своим мысленным взором.

Девочка взглянула на зеленую женщину. Та сидела в седле перед Пэштаком и тоже смотрела на Короля Земли, но глаза ее были закрыты. На губах блуждала задумчивая улыбка.

Она тоже видит это, поняла Аверан. Видит его силу. Девочка перевела взгляд на Габорна и закрыла глаза. Тогда он стал зеленым пламенем, которое трепетало и подпрыгивало на скаку в конском седле.

Один из индопальцев сказал:

— Если нам надо к тому холму, можно попробовать проехать вдоль акведука.

— Не нравится мне это, — проворчал Боринсон. — В тех норах у канала явно не суслики сидят, — и показал на север. — Лучше двигаться с той стороны, вдоль Барренской стены.

— Так слишком далеко! — возразил индопалец.

Аверан все смотрела на Габорна. У него было столько даров метаболизма, что, на ее взгляд, до Холма костей он добежал бегом. Затем он пригнулся и сотворил какое-то колдовство, от которого сотряслась земля. Стены Карриса зашатались, и Аверан видела, как Габорн открыл рот, глядя на них. Потом он поднял левую руку.

— Смотрите, — сказал Боринсон. — Он избирает. Он избирает весь город!

Аверан не расслышала, что говорил Габорн. Голос его заглушили треск опустошителей и грохот второго подземного толчка. Но то, что он решил избрать целый город, вместе со своими врагами, поразило ее.

Защитники Карриса радостно закричали и устремились прочь из гибнущей крепости, а опустошители тем временем бросились в атаку на Короля Земли. Они ринулись на него с Холма костей. Посыпались из всех нор.

Король Земли выслал вперед конницу, словно собрался во что бы то ни стало прорваться в Каррис.

— Чего он хочет этим добиться? — спросил евнух.

— Он хочет спасти Каррис, — не слишком уверенно ответил Боринсон. — Пытается отвлечь опустошителей от атаки.

Но даже Аверан понимала, что Габорн ничего не сможет сделать. Чудовищ было слишком много, и приближались они слишком быстро. Еще чуть-чуть, и Король Земли будет отрезан и окружен.

И тут над равниной разнесся мощный Голос Радж Ахтена:

— Мы по-прежнему враги, сын Ордина!

Радж Ахтен стоял на городской стене и с вызовом размахивал боевым топором, не обращая внимания на то, что стена под ним качается.

Горная колдунья на вершине Холма костей подняла посох и заревела. По небесам над Каррисом раскатился гром.

Красавица из Индопала тихо произнесла.

— Значит, это правда. Мой муж отверг Короля Земли, своего брата, и предоставил ему одному сражаться с опустошителями.

В голосе ее прозвучало глубокое отвращение, словно она впервые поняла, насколько бессердечен Радж Ахтен.

— Боюсь, что так, о Великая Звезда, моя Саффира, — осторожно сказал Боринсон, не зная, как смягчить для нее этот удар.

Земля содрогнулась от нового толчка, лошади заплясали, пытаясь удержаться на ногах.

Саффира с криком пришпорила коня и поскакала вперед. Скакун ее с быстротой и ловкостью, свойственными только сильным лошадям, полетел прямо к Каррису, навстречу преграждавшим путь десяти тысячам опустошителей.

Боринсон вскрикнул и тоже рванул с места в карьер. Аверан едва успела схватиться за него.

Они мчались на восток, как будто Саффира сама не знала, куда и зачем скачет. Но затем она свернула на юг, и девочке все стало ясно.

Опустошители разделились на несколько фронтов. Часть их атаковала Каррис, другая — Короля Земли. Третья же орда погналась за конницей, которая пыталась увести врага на юг.

В центре занятых ими позиций в результате осталось свободное пространство. Туда-то и поскакала Саффира.

— Подождите! — кричали вслед евнухи. — Постойте!

Но никто их не слушал. Саффира галопом неслась к Каррису, пока не оказалась в полумиле от него — там опустошителей было так много, что дальше проехать она не могла.

Почувствовав за спиною присутствие человека, носители клинков начали разворачиваться. Треск панцирных щитков сделался громче.

Саффира въехала на небольшой холм и остановилась. Она была одета в роскошное дорожное платье красного цвета, на рукавах и груди которого были вышиты золотой нитью узоры, переплетавшиеся, как виноградные усики. Голову ее поверх тонкого красного покрывала украшала серебряная корона.

Саффира расстегнула узкий золотой поясок, отбросила его и сняла верхнее платье. Скинула и покрывало, и, оставшись в одном прозрачном шелковом платье цвета лаванды, который подчеркивал изысканную красоту ее темной кожи, гордо выпрямилась в седле.

Ее озарили последние лучи заходящего солнца, пробившиеся меж облаков.

Кругом было много таких же мелких холмиков, и Аверан поняла, что Саффира выбрала именно этот, потому что он был освещен лучше других, а ей надо было, чтобы ее заметили.

Девочке Саффира показалась воплощением совершенства. Лучшим менестрелям не хватило бы жизни, чтобы воспеть должным образом дивные линии ее шеи и плеч, и даже сам Беоран Златоязыкий вряд ли нашел бы мелодию и слова, чтобы описать ее красоту, сияние ее глаз и бесстрашие, сквозившее в ее гордой осанке.

Она должна была понимать, что ей суждено умереть. Она подъехала к опустошителям слишком близко. Готовые защищаться чудища были в какой-то сотне ярдов. Чтобы определить природу угрозы, им требовалось некоторое время, но то, что она стоит там совсем одна, они поняли бы ровно через мгновение.