Задание Империи - Олег Измеров

– А Лепп – это кто?

– Довольно известный изобретатель с Таллинского завода. Создавал новые приборы еще до присоединения. В газетах его портреты печатали… Разве у вас о нем не слышно? Черт, где бы одежду сменить… В таком виде одна надежда на панику.

На шоссе метались машины, и дорожные патрули уже не проверяли документов, а только растерянно махали жезлами, пропуская водителей. Кстати, машины с помятыми бамперами и погнутыми крыльями редкостью не были, а Ковальчуку приходилось внимательно следить, чтобы какой-нибудь лихач не добавил «понтиаку» особых примет. Вообще казалось, что для американцев в эту ночь перестали существовать ПДД и беспокойство за сохранность шинокопытного друга; была лишь толпа, где расталкивают друг друга локтями.

Наконец где-то возле перекрестка они уперлись в пробку, где машинами были заняты и обочины, так что разъехаться было невозможно. Воздух был заполнен истерично вопящими клаксонами.

– За мной! – скомандовал Ковальчук. – Автомат берите! Дайте мне свой кольт!

Они пошли между машинами с оружием, с подсыхающими пятнами крови на руках и одежде, не обращая внимания на удивленных людей. На въезде в городок толпа молодчиков с повязками LL, перегородив дорогу парой грузовиков, осаживала толпу разъяренных водил. Крики и ругань заглушались сигналами. Ковальчук бесцеремонно залез на капот и крышу какого-то «доджа», оказавшегося впереди, и разрядил обойму кольта в звездное небо.

– Насторожите свои уши и слушайте, что я скажу! – закричал он. – Я Уилки Паттерсон, специальный агент ФБР, а это агент Крайски. Они уже в десяти милях отсюда! Мы едва успели прорваться! Уходите все на юг, немедленно, вы можете еще успеть!

– Кто? Кто в десяти милях?

– Кто спросил «кто»? Я хочу видеть, кто это спросил! – Ковальчук шагнул с крыши на капот и с него на землю. – Я хочу его видеть!

– Я это спросил! – Из толпы показался какой-то старикашка с бутылкой пива в руке.

– Дятел Вуди – вот кто это был, понятно? Мы ничего не успели разглядеть и потеряли почти всех! И вы не успеете! Уходите все к югу!

Толпа начала живо растекаться по машинам. Легионеры осадили свои грузовики, пока те выруливали вдоль проезжей части. Ковальчук с Виктором вернулись к своей машине, возле которой стояла женщина с двумя детьми, девочками: старшей было лет двенадцать, а младшей – семь, и она ревела.

– Возьмите нас! Мы поместимся.

– Мэм, мы едем на запад. Попробуем хотя бы кого-то вытащить из наших. Вы здесь живете?

– Да, недалеко.

– Спрячьтесь до утра в подполе, для вас это надежней. Успокойте детей. Все будет хорошо, я верю.

… – Только не надо достоевщины про то, что все это не стоит одной слезы ребенка, – заметил Ковальчук, когда они продолжили гонку по ошалевшему шоссе, – они все равно переживут эту панику, в этом же году, и сами ее устроят. Это впервые заставит власти задуматься о влиянии радиовещания на людей и поставить его под контроль. Человечество идет к совершенству, ставя над собой опыты и совершая ошибки.

– Почему бы не сократить потери от опытов?

– Только в случаях, когда оно может себя уничтожить. Вы же сами были против воздействия на ваших магнатов.

– Из другой страны или реальности.

– То есть вы не хотите, чтобы вашей страной кто-то управлял. А может, наоборот, мы хотим избавить ее от того, чтобы ею правило «мировое сообщество»? Нет, не в том смысле, как у отца Кофлина, но ведь вас сейчас ведут страны – банковские лидеры, во главе которых стоят США, а стоят они во главе только потому, что могут печатать необеспеченные доллары, верно? Вам фактически поставили ультиматум – или будете как все, в одной упряжке с этим международным батькой Махно, рисующим свои бумажки, либо станете страной-изгоем, не получите инвестиций и прочего. Ваша политическая элита боится потерять поддержку этого батьки Махно, потому что это основная гарантия от новой революции в стране, где выросла пропасть между богатыми и бедными, и боится самого этого Махно, чтобы он не сменил ее на более послушных марионеток, ваши верхи сидят на двух стульях. В этих условиях возникновение новой стороны воздействия – возможность сделать свободный выбор, потому что внешний диктат будет ослаблен.

– Хотите завербовать меня как своего агента влияния?

– Нет, вы слишком убежденный человек, чтобы им стать. Просто ваша позиция противоречива. В вас борется гуманизм и стремление к независимости.

– Нечеткий выбор.

– Как-как?

– Ситуация, когда надо сделать выбор с учетом обстоятельств, которые невозможно прямо сопоставить друг с другом, называется у нас нечетким выбором. Основное отличие обычной машины перед человеком – в том, что она не может делать нечеткого выбора, но ученые это уже пытаются преодолеть.

– Интересно. Нам это тоже пригодится.