Арии - Сергей Кэн

на другую сторону, я увидел другую надпись: «Imperare sibi maximum imperium est». Система опять помогла с переводом: «Власть над собой — есть наивысшая власть», а по центру была изображена пирамида.

— Мы закончили, Старик, и больше ничего не должны, — господин в парике, я так и не узнал, как его зовут, стал собирать бумаги, намереваясь уходить. Старик не спешил, он посмотрел вокруг и сказал(произнес?), слегка наклонившись над столом:

— Трое сказали свое слово, — произнеся это, он будто растворился в воздухе, только тень пронеслась по залу. И тут же с разных сторон послышались стон и крики, мебель стала переворачиваться, кто-то кинулся к двери, кто-то стал орать и призывать к оружию. Но все эти крикуны падали на пол с рассеченным горлом или распоротым животом. Зал наполнился стонами умирающих и запахами нечистот. Кто-то явно гадил прямо в штаны от страха. А тень лишь мелькала и там, где она появлялась, на пол падали мертвые. Я сидел и смотрел на все происходящее, и передо мной замерли эти двое: бледный и потный господин в парике и рядом с ним сидел мертвый Мерд. Лицо Мерда обезобразила гримаса боли, так как из правой глазницы торчал тонкий кинжал с темной ручкой. Голова его была пришпилена к высокой спинке стула, и только поэтому он не свалился на пол. Господин в белом парике вздрагивал при каждом новом звуке, а их становилось все меньше и меньше, и вскоре в зале живыми остались только мы втроем. Старик снова материализовался на том же месте, где и исчез:

— Это последнее предупреждение, больше мы терпеть не намерены, — Старик говорил тихо, и потому господин в парике наклонился над столом и внимательно, не шевелясь, слушал.

— Все сделаю, все…. Можете так и передать, все будет, как надо, — затараторил парик, и с его лба на стол закапали капли пота, — все, так и передайте. Я все понял…

Но Старик не слушал, он поднялся и направился к выходу, я пошел следом. Увиденное никак не хотело укладываться у меня в голове. Отпихнув труп одного из бедняг, он открыл дверь своим ключом, и мы вышли на улочку, только тут меня немного отпустило.

— Что это все было, Старик? — меня немного стало потряхивать от большого количества адреналина в крови. — Ты сам мог меня принять в эти серые, ведь так?

Вопросы начали сыпаться из меня, как из прохудившегося мешка картошка.

— Сам не мог, — Старик остановился и посмотрел на меня, — условности нашего мира. Нужен полный совет хотя бы одной нашей ветви, вот ты и стал свидетелем этого сборища.

— Условности? И что? После каждого вновь принятого кандидата ты устраиваешь такое?

— Нет. По этим был вынесен приговор, — Старик снова двинулся вдоль улочки, — участь привести его в действие выпала мне. Так бывает.

— Значит, мы тут совсем не для того, чтоб собраться в путь к храму. И я добирался сюда только за этим? — Я достал медальон и покрутил его в руках.

— Скажем так, соединили полезное с приятным. Ты стал полноправным членом гильдии «Серых», я выполнил поручение совета. Все довольны. Жрать захотелось, пойдем, найдем местечко, — он подхватил меня под локоть и направил в сторону видневшейся вдали вывески харчевни.

— А медальон нужен, без него нет ходу в храм. Потом поймешь.

В харчевне Старик больше не произнес ни слова и наслаждался жареным мясом с кровью, меня же малость замутило от этого и пришлось довольствоваться водой, сыром и лепешкой.

Мы вышли из харчевни, когда на городок опускалась ночь.

— Малец, увидимся. У меня тут еще дела, — после этих слов Старик растворился в сгущающихся сумерках, а я нажал на «Выход из игры»: с меня на сегодня хватит.

Глава 6 Комфорт от Старика

Интерлюдия 5

Яков Соломонович бродил по пустому залу магазина от витрины к витрине. Он подходил и поправлял выставленные вещи, протирал скопившуюся пыль и иногда, тихо ругаясь, переставлял товар:

— Ах, зохан вей! Надо менять эту неповоротливую неряху. Никак не возьмёт в толк, как всё должно стоять, — Яков Соломонович поправил серебряный портсигар. — Вот что за дурость! Нельзя же так…

— Ты все ворчишь? Старая перечница…

Яков Соломонович вздрогнул от этих слов.

— Барух? Ты как вошел?

— Стареешь, Яков. Зачем звал?

— Пойдём, Барух. Увидишь, — Яков Соломонович поманил рукой друга и пошел в сторону коридора.

Они прошли через зал, миновали коридор и вошли в личный кабинет Якова.

— Вот. Посмотри, — Яков Соломонович указал на экран ноутбука. — Тут может тебя заинтересовать.

Барух сел за стол и стал просматривать файлы на экране. Яков остановился в проеме двери ожидании. Тянулись минуты, но Барух все так же смотрел на экран.

— И што? Яков? — наконец Барух оторвался от изучения документов. — По этим сведениям ничего толком не понятно. Ты же знаешь, как пишут всякие протоколы.

— Ай, Барух. Тут нужно видеть всё целиком, — Яков Соломонович протиснулся в кабинет и склонился над ноутбуком, — вот, одна маленькая деталь. — Он выделил пару строк в тексте. — Смотри.

Барух склонился к экрану и перечитал выделенный текст.

— Да, возможно, Яков. Все это может быть. Есть адрес этого юноши?

— Есть. Вот, — Яков Соломонович положил перед Барухом листок. Барух достал сотовый и набрал номер:

— Мардана могу услышать?

Яков замахал руками, пытаясь остановить разговор, но Барух пригрозил ему пальцем.

— Здравствуй, дорогой! Как здоровье? Как семья?… Да, я тут хочу встречу организовать. Помощь твоя нужна. Да. Нужно пригласить одного юношу в гости. Да, с полным сопровождением. Юноша может быть несговорчивым. Да. Хорошо, дорогой. Адрес сейчас отправлю, — после этих слов Барух стал набирать текст сообщения и после отправки положил сотовый на стол.

— Ты слишком спешишь, Барух, — Яков сел на стул и посмотрел на Баруха(него), — нужно было еще понаблюдать. Ты как всегда спешишь.

— Яков, будем работать по Сирийскому плану, быстро и нагло. Не переживай, он же не спец, простой клерк. Лучше готовь оборудование.

Глава 6

Утро у меня началось с Лекса. Придется привыкать к новому распорядку. Пока я сплю, Лекс в игре и ведь успевает выйти до того, как я проснусь, мастадонт. Потом приходит ко мне и начинает меня терроризировать, мало ему там, в игре, приключений, так еще и за меня взялся.

Лекс был, как всегда, в своем репертуаре: сгреб меня одной рукой и потащил в ванную.

— Все, Лекс, хорош! Я уже понял. Все понял. Сам пойду.

— Давай, жду на улице. Погода класс!

Эти его пробежки по утрам стали напрягать. Потому как после них жить можно было только