Через Великий лес - Катерина Камышина

— Они рады были избавиться от тебя. Они тебя презирают, считают избалованным тупицей, завидуют тебе — те, кому вообще есть до тебя дело… А ты собираешься за них «сражаться»?

— Собираюсь, конечно! — воскликнул Скай, не веря своим ушам. — Я сын Предводителя! Отец взял с меня слово! Вернёмся назад, Колдун, пожалуйста!

— Я трижды спрашивал тебя, не хочешь ли ты вернуться. Ты свой выбор сделал.

— Выбор?! Да я же ничего не знал о Проклятых! Ты не сказал мне! Ты думаешь, если бы я знал, я бы…

— Так или иначе, теперь уже поздно. Мы в трёх днях пути. Впрочем, я тебя не держу.

Да хоть тысяча дней пути, Скаю было всё равно. Он знал только, что должен вернуться, не важно, как!

— Но ты же колдун, так или нет? Ты можешь сделать так, чтобы мы… ты ведь умеешь, все колдуны умеют, тебе ведь это раз плюнуть!

— Это меня не касается.

— Это ведь и твой город тоже!

Колдун наконец взглянул на Ская, и глаза у него были холодные, как железо.

— Мой город? Они убили мою мать, а меня изгнали. Моего наставника травили как волка в благодарность за то, что он помогал этим беспомощным скотам залечивать раны. И ты думаешь, после этого я шевельну хоть пальцем, чтобы им помочь? Если этот клятый город сгорит — туда ему и дорога… Ты должен быть мне благодарен, что не сгинул вместе со всеми…

— Лучше бы я сгинул, чем с тобой пошёл! — заорал Скай. — Ты просто трус! Ты трус и лжец, у тебя нет чести, и тебе ни до кого нет дела, кроме себя самого! Правильно, что таких, как ты, изгоняют!

Он был бы рад сейчас ударить Колдуна побольнее, неважно, что тот сильнее и старше и знает кучу заклятий. Скай был страшно зол, что не нашёл слов обиднее — но Колдуна его бешенство ничуть не задело. Он смерил Ская скучающим взглядом и повернулся к Змею.

— Открой мне дорогу в Сокрытую Гавань! Я прошу в последний раз.

Вопить дальше было бесполезно, на это не было времени. Мимо замелькали камни, потом деревья, ветки защёлкали по лицу и плечам. Ему было не до того — он мчался проклятой тропой со всех ног. Словно надеялся преодолеть трёхдневный путь за остаток ночи.

Если они придут, ты будешь сражаться.

Не опозорь меня.

Имлор Многоликий! Почему же я не умею летать!

Он бежал быстро как мог, спотыкаясь в темноте. Вместо ночного леса он видел перед собой огненный кошмар. Ломающиеся городские ворота, пылающие крыши, люди, мечущиеся между пожарищ, загнанные в свой город, как крысы в ловушку. Нэи, Тальма, Вийнир, Имлат и Уннгвэ, превращающиеся из живых людей в изрубленные, обугленные куски мяса.

Ты ничего не можешь сделать

Ты останешься в городе

Ты будешь сражаться

Не опозорь меня

Я смотрю правде в лицо

Нет надежды

Сражаться

Вместе со всеми

Ты ничего не можешь

Скай рухнул лицом во влажный мох. У него страшно кололо в боку, и перед глазами плавали круги. Слабак! повторял Скай с ненавистью. Какой же я слабак! Ничтожество! Какой же я идиот! Поверил каждому его слову! Я мог бы быть сейчас с ними, а теперь…

— Ох, ну наконец-то. Я уже думал, что не догоню тебя.

Скай открыл глаза, по-прежнему уткнувшись пылающим лбом в прохладный мох.

— Вставай, Скаймгерд Хайтере. Некогда валяться и страдать.

Послушно, как ручной зверёк, Скай выпрямился на ватных ногах. Колдун смотрел на него, с раздражением сдвинув брови. Единственным источником света вокруг был огонёк на навершии его посоха.

— Говорили тебе когда-нибудь, что ты невыносимо упрям? Однажды, будь уверен, упрямство сослужит тебе плохую службу. А пока говорю тебе: отныне ты будешь зваться Вейтаром. Уж этого имени ты стоишь.

Его слова струились мимо, как болтливый ручеёк, не задевая ни одной струны. Скай стоял, свесив бесполезные руки, как статуя, тяжёлая, неповоротливая, неживая. Колдун молча смотрел на него, а потом усмехнулся с неожиданным теплом.

— Если хочешь знать, ты пристыдил меня, чёртов упрямый тавик. Что ж — добился, чего хотел. Держись за меня крепче. Вэур-гем онн'э, эстэна-гем тор'ре, ланнд'а-гем Торреддене — ланвэ!

Глава 4. Проклятые

[Свободные земли: Ваар, Западные Берега. Фир-энм-Хайт. Год 486 века Исхода, месяц Златоглавок.]

<О Проклятых>: Случилось это в зиму, когда Нэмверу, сыну Дорона, было десять зим. Однажды поутру бегут люди, которых послали на болота за торфом, и поднимают в деревне большой переполох, и все собираются на площадь. Там эти люди рассказывают, что видели в лесу демонов, огромного роста и с острыми рогами, а обликом чудовищных, а идут они с запада. Надо сказать теперь, что на западе лежит Великая Граница, и никто не знает, что по другую её сторону. Ни один человек не может её перейти, ни даже к ней приблизиться; сколько бы он ни пытался, а ноги его уводят в сторону. Говорят, что земля эта заколдована, и избегают селиться в тех местах. Всё же люди решают обороняться. Все мужчины надевают доспех, у кого какой есть, и берут оружие. Вот они выходят из деревни и ждут, и скоро вышли из лесу демоны, числом пять. Были они вправду велики ростом и в расколотых латах и шлемах, с рогами и шипами, а что было под шлемами, того было не видно. Люди бьются с ними, и им пришлось попотеть, потому что демоны были очень сильны и не боялись ни боли, ни смерти. Двое человек были убиты, а многих ранили, и ещё один через день умер от ран. Но всё же они одержали верх. Вот демоны мертвы, но люди в большом смятении. Посылают человека привести Кана Лика, который умел заговаривать железо и слыл мудрецом. Вскоре он приходит к тому месту, куда стащили трупы демонов, не зная, что с ними делать, и спрашивает, в чём дело. Один человек говорит ему — Наклонись и посмотри, что было у них под шлемами. Ты колдун и рассудишь мудрее нас. Кан наклонился, и говорят, что он хмурил брови. Когда шлемы сняли, то увидели, что под ними были лица покойников, как будто обглоданные и исклёванные вороньем. У одного демона не было нижней челюсти, а у другого — глаз. Увидев это, Кан Лик долго молчит, и тогда его спрашивают — Ну, что ты нам скажешь, дурное или хорошее? Он отвечает — Редко доводилось мне