Беспокойные помощники - Олег Владимирович Мушинский

Успевшие опять проголодаться ташаски единодушно поддержали Умника, и Хитрец сдался.

- Ладно, проверим. Идем к стойке. Только тихо!

Тихо, разумеется, не получилось. Дружно спрыгнув со скамейки, они эту скамейку опрокинули.

- Эй, кто там мебель ломает? – недовольно крикнул синий мурлон.

Задремавший трактирщик грозно приоткрыл один глаз. Ташасы поспешили юркнуть под ближайший стол.

- Магические существа, - нарочито громко сообщил отец Дагона. – Кто же еще? Развели тут…

- Поговори у меня, - буркнул трактирщик, и решительно захлопнул глаз, давая понять, что разговор окончен.

Синий мурлон взмахнул лапками. Скамейка по-стариковски крякнула, отделилась от пола и встала обратно на ножки. Ташасы, улучив момент, незаметно перебежали под соседний столик. Вроде как их там и не было. На этом инцидент мог бы считаться исчерпанным, но у отца Дагона оказалось свое мнение на этот счет и он не замедлил довести его до сведения окружающих.

- Пап, не надо, - взмолился юноша.

- А разве я не прав?! – гневно возразил в ответ тот. – Куда не сунься – везде эти магические твари. Наплодили! А если человек – не маг, так ему уже и творить нельзя?! Сразу в утиль?! Не дождетесь, говорю я вам!

- Ты лучше заткнись! – крикнул кто-то.

- А вот не заткнусь! – решительно возразил разошедшийся обличитель современности.

- Пап…

- Да, не заткнусь! Что, не по ушам правда-то?!

Трактирщик Дак открыл оба глаза и сурово посмотрел в сторону возмутителя спокойствия. Ташасы тем временем добрались до стойки. Столешница казалось сплошной, но вот внизу справа под ней был очень широкий проход. Ташасы перебежали туда и огляделись. Их маневра никто не заметил. Внимание зала безраздельно принадлежало пьяному оратору.

- Ну и куда теперь? – тихо спросил Хитрец.

Толстяк пожал плечами и с надеждой посмотрел на Умника. Тот тихо фыркнул.

- Я-то откуда знаю?

- Ну ты же у нас самый умный, - заявил Толстяк.

- Хм…

Умник почесал в затылке, но ни единой стоящей мысли это действие не принесло. Отец Дагона продолжал обличать, постепенно теряя фокусировку персонально на магов. Окружающие начали проявлять недовольство. Трактирщик переступил с ноги на ногу, и стойка вздрогнула. Хитрец высунул мордочку из-за угла. Трактирщик оставался на своем месте, но это пока. Умник осторожно потрогал Хитреца за плечо. Когда тот обернулся, зеленый ташас указал лапкой за спину трактирщика.

Всю стену за стойкой скрывали ровные ряды запыленных полок. Снизу по углам пыль вообще горстями можно было выгребать. Причем не мурлонскими, а самыми что ни не есть человеческими. На полках повыше кое-где стояли плошки и бутыли, но большая часть места так же была занята пылью и паутиной. Там, куда указывал Умник, решительно втиснулась дверь, уверенно раздвинув полки дубовыми косяками. Большая такая, в нее свободно мог пройти даже трактирщик. Ручка присутствовала, но не в образе дракона, а в виде обычного медного шара. Магических преград не наблюдалось. Зато наблюдалась маленькая, рассчитанная как раз на мурлона, дверца, врезанная внизу большой. Эта вообще была приоткрыта, но щель была слишком узкой, чтобы что-то рассмотреть.

- Думаешь, там? – шепотом спросил Хитрец.

Толстяк, Лохмушка и Балаболка тотчас повисли у него на плече, чтобы посмотреть. Ташасок Хитрец бы еще выдержал, но могучая лапка Толстяка пригнула фиолетового ташаса почти к самому полу.

- А ну, слезьте с меня, - шепотом скомандовал Хитрец.

- Извини, - пробасил ему в ухо Толстяк.

Он убрал лапку, и Хитрец смог обратно выпрямиться.

- Я не знаю, - тихо ответил Умник на поставленный вопрос. – Но что-то подсказывает мне, что здесь задерживаться точно не стоит.

- Не что-то, а кто-то, - хмыкнула Лохмушка.

Неистовый обличитель повысил голос, одновременно окончательно переходя с магов на тех, кто пользуется их услугами, отодвигая тем самым немагических творцов на второй план.

- Тихо и быстро, - скомандовал Хитрец. – За мной.

Вдоль нижней полки они на цыпочках перебежали к дверце. Хитрец лапкой приоткрыл ее, заглянул, и, не усмотрев ничего опасного, нырнул внутрь. Услышав шуршание за спиной, посторонился. В дверцу ласточкой впорхнула Балаболка, но зацепилась лапкой за порожек и плюхнулась на пол. Виновато улыбнулась. Хитрец помог ей подняться. Лохмушка осторожно перешагнула через порожек и обошла упавшую ташаску с другой стороны. За ней был Умник, а последним – Толстяк.

- Прикрой дверь, - шепнул ему Умник.

Красный ташас кивнул и захлопнул дверцу. По мнению Хитреца, слишком сильно, но никто, кроме него, не обратил на это внимание. Люди слишком увлеклись разошедшимся скандалистом. Из-за прикрытой двери доносились гневные выкрики и звук передвигаемой мебели.

По эту сторону было темно и тихо. Главным источником света и звука была печь, располагавшаяся прямо по центру помещения. В правой стене было окно, но солнце уже закатилось за горизонт, а звезды, как известно, по большей части освещают будущее, а не настоящее. Луна откровенно пренебрегала своими обязанностями ночного светила, и дремала за тучкой. Ташасы поморгали, перестраивая зрение.

Комната, где они оказались, была значительно меньше трактирного зала. Большую ее часть занимала сама печь - сложная кубическая конструкция с оторванной дверцей. Внутри вяло трепыхались три огненных духа. Их дерганые движения больше напоминали не яростный танец огня, а самую заурядную пьяную драку. Серебряный штырь, прикрепленный к задней стенке печи, был сбит на сторону и уже не дотягивался до свисавшей сверху линии. Это даже была не линия, а просто фиксированная полоса в астрале, по обеим сторонам которой сбегали алые искорки. Примитив первого уровня. Незакрепленная полоса свободно колыхалась, повинуясь воле астральных течений. Искорки срывались с нее, и падали вниз. Те, что попадали на печь, доставались ее обитателям. Те, что пролетали мимо, рассеивались без следа еще до того, как достигали пола. Энергии в них было немного.

За печью, у стены, возвышался массивный дубовый шкаф, заставленный посудой, а по бокам – пара столов, сделанных не иначе как с расчетом на драконов. Слева вверх уходила лестница с толстенными ступеньками.

- Туда, - сказал Хитрец, показывая лапкой на правый стол.

Подальше от лестницы, если что. Остальные в такие нюансы вдаваться не стали. Туда так туда. Собрались и прыгнули. Толстяк вначале закинул свой камень, потом прыгнул сам. Камень долетел, разбив глиняную тарелку. Толстяк не долетел. В последний момент красный ташас ухватился лапками за край столешницы и повис. Умник головой снес какую-то плошку, и сел, потирая ушибленный