Беспокойные помощники - Олег Владимирович Мушинский

Люди синхронно кивнули, дружно завопили и разом бросились наутек. Первой удирала собака. Последними – Дагон с буквально повисшим на его плече отцом. Ирулен от души расхохоталась, прибавив людям прыти. Губернатор Долинус, конечно, много говорил о дружеском соседстве и мирном сосуществовании, но слухи порой добавляли к его речам такое, что поневоле задумаешься о том, как бы сохранить свое существование с таким соседством. Ну а столкнувшись с сиреной ночью, думать вообще некогда. Надо уносить ноги, а то останется от человека один "частный незначительный эксцесс, который не должен омрачать мирное сосуществование двух дружественных народов". В случае с Ирулен, кстати, даже эксцесса не останется. Просто поползет по побережью еще один слушок, но его героя не найдет вся сыскная служба Его Величества, а гардероб знаменитой сирены пополнится новым предметом.

В опустевшем трактире, казалось, не осталось ни души. Даже мурлон куда-то пропал. Огонь в каминах без присмотра начал потихоньку угасать. В дальнем углу тьма сгустилась, и обернулась призрачным шпионом в черном капюшоне с плащом. Существо, обладающее магическим зрением, заподозрило бы в нем хранителя очага, и первое бы усомнилось в этом. Откуда в этом захолустном трактире мог взяться настоящий хранитель очага? Скорее уж фантом, или морок - Ирулен Коварная, говорят, большая мастерица по этой части.

Да и вел себя призрачный гость совсем не так, как полагается хранителю очага. Дверь не прикрыл, поломанную мебель не восстановил, даже мусор не прибрал. Одним плавным переливом призрак сменил черный плащ шпиона на лазурный сюртук чиновника и огляделся по сторонам. Не по-чиновьичьи уверенно, а украдкой, словно еще не до конца вышел из предыдущего облика. Столик по соседству показался таинственному существу достаточно чистым. Призрак переместился за него, аккуратно разложил перед собой невесть откуда взявшиеся бумаги, вынул из воздуха магическое перо и начал писать. Разглядеть написанное в темноте не представлялось возможным, но призраку это не мешало. Писал он долго. Затем поднялся, прибрал в никуда бумаги, сунул исписанный с обеих сторон свиток за обшлаг сюртука и растворился в темноте.

Лодка тем временем мчалась вниз по течению. Ташасы с нарастающей тревогой вглядывались в темные линии берегов. Справа промелькнул одинокий огонек, и пропал. Потом слева сразу два, и опять сплошная темень.

- А все-таки хорошо, что это не ферма оказалась, - сказала Балаболка. – Мне там совсем не понравилось. Люди там грубые и маленьких обижают. Так нельзя!

- И суп у них невкусный, - добавил Толстяк.

- А еще таверной называется, - пробурчала под нос Лохмушка.

- Таверна, - авторитетно сказал Умник. – Это место, где разумные обитатели Галланы собираются для совместного веселого времяпровождения. Питание в этом не самое главное.

- Да уж, - криво усмехнулась Лохмушка. – Скучать им сегодня точно не пришлось.

Ташасы развеселились, вспоминая забавные эпизоды недавнего приключения.

- Йешки-барабошки, - воскликнул Хитрец. – А помните лицо этого трактирщика, когда он понял, что эти мочалки удрали?!

- Это еще что, - улыбнулся Умник. – Вот когда Толстяк на него суп опрокинул… Вот это была морда. У него чуть глаза через уши не вылезли.

- Жаль, что я этого не видела, - послышался рядом мелодичный голос.

Ташасы дружно обернулись на звук. Лодка плавно замедлила ход и остановилась прямо посередине реки. На борт легла изящная белая ладонь с тонкими, почти прозрачными, перепонками между пальцами. Потом появилось лицо. Прекрасное женское лицо, обрамленное черными волосами. Такими черными, что им даже эпитета не подобрать. Самая черная сажа была бы рядом блекло-серой. Большие синие глаза, казалось, пронзали взглядом насквозь, и ничто не могло укрыться от них.

- Так вот, значит, как выглядят последние творения нашего Квадруна, - сказали алые губы. – Очень интересно.

- А… вы кто? – спросил Хитрец.

Губы сложились в подобие улыбки.

- Я? Сирена. Меня зовут Ирулен. Некоторые добавляют Коварная, но это совсем не так.

- А мы – ташасы, - сказал Хитрец. – Я – Хитрец, это – Лохмушка, там Толстяк и Балаболка, а вон тот – Умник.

Ирулен Коварная приветливо улыбнулась.

- Приятно с вами познакомиться. Ташасы, значит. Оригинально. Наконец что-то новенькое.

- Да. Видите ли…

Хитрец кратко поведал сирене историю обретения этого оригинального названия. Та слушала внимательно, не перебивая, только подбадривающе улыбалась, когда фиолетовый ташас запинался.

- Вот оно как? – сказала Ирулен Коварная. - Узнаю, узнаю старину Квадруна. А имена вы себе сами придумали?

- Да. Мы…

- Мне нравится. Хорошие имена, говорящие.

- Только не совсем точные, - буркнула Лохмушка.

- Да неужели? – улыбнулась Ирулен Коварная, и отмела все возражения изящным взмахом ресниц. – А по-моему, очень точные. Но, возможно, вам виднее. Так куда же вы путь держите, ташасы? Или просто путешествуете?

- Мы Карла Рыбовода ищем, - сказал Хитрец. – Только он никак не находится.

- Надо же! Ну, давайте попробуем поискать вместе. Откуда начнем?

- Э-э-э…

Ташасы растерялись. Даже Умник не смог выдвинуть дельного предложения.

- Давайте-ка проведаем ферму этого Рыбовода, - с легкой полуулыбкой предложила сирена. – Кстати, вон она. Совсем рядом.

Ташасы дружно повернули головы в указанном направлении. Действительно, там темнели выстроенные квадратом приземистые здания. У самого берега располагалась то ли свалка строительных отходов, то ли стройка отхожих мест, то ли просто архитектурная абстракция. Единственным узнаваемым объектом была выдающаяся в реку пристань. На деревянном настиле днищем кверху лежала длинная узкая лодка.

Ирулен Коварная убрала руку с борта и изящно щелкнула в воздухе тоненькими пальчиками. Лодка развернулась и, демонстративно игнорируя течение, направилась прямиком к пристани. Описав небольшую дугу, она тихонько ткнулась в нее носом. Сирена по-прежнему была рядом. Она повелительно двинула бровкой. Веревка сама собой выскочила из воды, и намоталась на ближайший столб, завязавшись симпатичным двойным бантиком.

- Вот мы и на месте, - улыбнулась Ирулен Коварная.

Над пристанью взвился рой золотистых ночных бабочек. Балаболка разинула рот, да так и застыла в немом восхищении. Ирулен Коварная, напротив, взирала на причудливый хоровод бабочек с кислой миной, как на нечто давно надоевшее и опротивевшее, но, увы, неизбежное.

- Ну вот не может она без этого представления, - усмехнулась сирена. – Я всегда говорила, что балаганные безродные корни не стереть никаким воспитанием.

Бабочки сформировали подобие женской фигуры, и обернулись высокой эльфийкой в зеленом платье с длинными вырезами повсюду. Лицо ее было строгим, но в глазах светилась сама доброта.

- Тебя никто не