Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

беда и мне придется оправдываться. Я промолчала, потому что надеялась, что мудрость императора и острый ум императрицы помогут узнать правду и очистить мое имя. Мне не хотелось подвести наложницу Дуань, поэтому я запечатала рот тройной печатью и ничего не сказала.

Хуа хотела со мной поспорить, но наложница Дуань уже откашлялась и успела заговорить первой:

– Сестрица Хуа, почему ты мне не веришь?

– Дело не в том, что я тебе не поверила. Просто задумалась о том, когда ты успела подружиться с цзеюй Чжэнь.

– Я встречалась с наложницей Чжэнь всего два раза, – фэй Дуань не теряла хладнокровия и спокойно отвечала враждебно настроенной фэй Хуа. – Первый раз был на праздновании дня рождения принцессы Вэньи, а второй раз – ночью во время банкета. Мне кажется, или ты подозреваешь, будто я говорю все это, лишь бы только защитить цзеюй? – Наложница покачала головой. – У меня нет столько здоровья и сил, чтобы тратить их на вранье и защищать того, кого я едва знаю.

Многие из тех, кто стоял рядом, осуждающе покосились на наложницу Хуа, которая своими сомнениями огорчила страдающую от болезни фэй Дуань.

– Что ты, я совсем так не думала. – Хуа пришлось отступить. – Я бы не посмела подозревать нашу благородную сестрицу Дуань.

Сюаньлина мало волновала перепалка двух наложниц. Он подошел и протянул руку, чтобы помочь мне подняться.

– Моя наложница не уступает в преданности самому Вэй Шэну, который погиб, обнимая сваю моста, – сказал он, глядя мне в глаза [30].

Я вздохнула с облегчением, хотя и не чувствовала ног, которые затекли от долгого стояния на мраморном полу. Чтобы подняться, мне пришлось опереться одной ладонью на отполированную плитку, а другой ухватиться за руку Сюаньлина. Стиснув зубы, я попыталась встать, но ноги меня не слушались. Они словно стали ватными. Покачнувшись, я оказалась в объятиях императора.

Как же мне было стыдно! Я опозорилась на глазах у всех. Мои щеки тут же вспыхнули, и я почувствовала жар, быстро растекающийся по лицу. Фэй Хуа недовольно скривилась и отвернулась, чтобы не видеть, как меня обнимает император.

Императрица же тихонько рассмеялась и сказала:

– Тебе надо для начала присесть, а потом позволить лекарям тебя осмотреть. Для здоровья вредно долго стоять на холодном полу в тонкой летней одежде, – сказав это, государыня покосилась на наложницу Хуа.

Проворная служанка тут же подала мне стул, и я уселась рядом с наложницей Дуань. Сюаньлин отпустил мою руку, только увидев, что я села и мне больше не грозит унизительно упасть на пол.

Моя спасительница оглянулась на служанок, которые прятались за спинами наложниц. Пару раз кашлянув, она осторожно заговорила:

– Я понимаю, почему сестрица Хуа не сразу мне поверила, ведь только что те две девицы утверждали, что видели, как цзеюй Чжэнь шла в сторону двора Яньюй. Я думаю, что нам надо сразу разобраться с этим, чтобы во время расследования не возникло путаницы. А вы как считаете, Ваше Величество?

– Я полностью тебя поддерживаю, – ответила императрица. Строго посмотрев на неровный строй служанок и евнухов, она велела: – Служанки, которые только что свидетельствовали против цзеюй Чжэнь, выйдите вперед.

Две девицы тут же вышли и упали на пол, громко стукнувшись коленями о мраморную плитку. Они склонились до самой земли, пряча побледневшие от страха лица.

– Вы двое своими глазами видели, что цзеюй Чжэнь входила во двор Яньюй? – спросила императрица.

– Ваша рабыня видела лишь то, как цзеюй Чжэнь шла в сторону двора Яньюй, но входила ли она… Просто мне показалось… – дрожащим голосом ответила первая служанка.

– Что значит «показалось»? Получается, ты ничего не видела и обвинила наложницу Императора, потому что тебе «показалось»? – Императрица была недовольна. – А что насчет тебя? – спросила она у второй служанки.

Та ударилась лбом об пол и тихонько пролепетала:

– Я видела только то, что госпожа Чжэнь была одна.

Государыня их уже не слушала. Она повернулась к императору:

– Что прикажете, Ваше Величество?

Сюаньлин с явным отвращением посмотрел на распластавшихся по полу служанок.

– Пусть императрица сама решает, как их наказать, – произнес он. – Только помни, что не следует потворствовать тем, кто любит выдумывать на пустом месте. Это дурная привычка.

Императрица повернулась к Цзян Фухаю:

– Забери их и проследи, чтобы они сами себе дали по пятьдесят пощечин. Пусть это будет уроком для других.

Вскоре за окном раздались звуки пощечин и тихий плач наказанных служанок. Наложница Хуа невинно похлопала пушистыми ресницами, сделав вид, что ничего не слышит, и совершенно спокойно уселась рядом с цзеюй Цао, словно бы не она совсем недавно обвиняла меня в тяжком преступлении.

Наложница Цао, покачивая принцессу Вэньи, смущенно посмотрела на меня и сказала:

– Сестрица Чжэнь, прости меня, пожалуйста. Зря я поспешила и начала тебя упрекать.

– Не надо извиняться, – ответила я, покачав головой. – Я прекрасно понимаю, что, когда дело касается ребенка, матерью начинают управлять чувства, а не разум.

Фэй Хуа, услышав извинения Цао, через силу улыбнулась и обратилась ко мне:

– Я неправильно все поняла. Я так беспокоилась о принцессе, что сделала поспешные выводы. Надеюсь, ты на меня не обидишься.

– На что мне обижаться? Я прекрасно понимаю твои чувства, – ответила я, пристально глядя в глаза наложницы Хуа.

Она хотела сказать что-то еще, но мои слова выбили ее из колеи, поэтому она произнесла лишь:

– Я рада, что ты все понимаешь.

Атмосфера в зале все еще оставалась напряженной. Наложница Дуань, решив отвлечь всех от опасной темы, откинулась на спинку стула и обратилась к императору:

– В ту ночь я слышала, как из зала Фули доносится прекрасное пение. Голос показался мне знакомым, но я так и не поняла, кто же тогда пел.

Императрица опередила растерявшегося на мгновение Сюаньлина:

– Это была наложница Ань, которую недавно повысили до мэйжэнь. А голос показался тебе знакомым, потому что именно она в последнее время поет для императора.

Императрица посмотрела на Линжун и велела той выйти и поприветствовать фэй Дуань.

Старшая наложница взяла мою подругу за руку и какое-то время молча разглядывала.

– Прелестная девушка, – наконец сказала она. – Поздравляю, Ваше Величество, вы снова обрели свою красавицу.

Сюаньлин довольно улыбнулся и кивнул. А вот я удивленно замерла, услышав похвалу Дуань. Раньше мне казалось, что она просто болезненная, хрупкая женщина, но сегодня она доказала, что тоже умеет плести интриги и достойно отвечать на нападки. Вот только если дело касалось комплиментов, она почему-то использовала одну и ту же фразу: «Вы снова обрели свою красавицу». Именно так она сказала про меня, когда увидела в первый раз. И теперь она снова повторила