Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

— Можешь быть спокойна, Лиза-Мерета, — с улыбкой ответил он. — Меня интересуешь только ты.

— Хорошо, если это так, — с удовлетворением сказала она. — Как дела у Бернта? Я слышала, что уже лучше.

Откуда она могла узнать об этом? Тем более, что это вовсе не соответствовало истине. Бернту становилось все хуже и хуже.

— Он скоро получит помощь, — уверенно произнес Кристоффер. Она кивнула.

— А эта твоя хуторянка?

— Она умирает. Возможно, уже умерла.

Не услышала ли Лиза-Мерета, насколько сдавленным был его голос? Похоже, что нет, потому что она непринужденно заметила:

— Все-таки жизнь ее не была особенно радостной… Ты не зайдешь ко мне?

Он сказал, что должен встретить свою «старшую сестру» Бенедикте на вокзале.

На матово-гладком лице Лизы-Мереты на миг появилась гримаса, но она тут же прощебетала:

— Мне пора домой! Она приедет надолго?

— Не знаю. Думаю, на несколько дней. Ты должна познакомиться с ней и с мальчиком.

— Он тоже приедет с ней? Но ведь он же…

Она запнулась. Что она хотела сказать? Что он школьник? Возможно. Кристофферу было трудно поверить, что Лиза-Мерета хотела назвать его незаконнорожденным в знак протеста против того, чтобы общаться с ним. Нет, конечно, нет, на это его Лиза-Мерета была не способна.

Они расстались. Случайно обернувшись, Кристоффер увидел элегантную фигурку Лизы-Мереты на другой стороне улицы. Она шла вовсе не домой, а скорее… к вокзалу! Да, вот она свернула за угол. Та улица, по которой она шла, тоже вела к вокзалу, так же, как и улица, по которой шел он.

Странно! Впрочем, она могла идти туда и по каким-то своим делам. Однако этот факт был ему неприятен.

Когда поезд остановился, Кристоффер уже ждал на платформе. Андре крикнул ему и замахал рукой. Они бросились навстречу друг другу, багаж оказался не помехой.

— Привет, Бенедикте, как я рад снова видеть вас обоих! — со смехом произнес он, но Бенедикте тут же заметила на его лице следы усталости и озабоченности. — Каким большим стал Андре! М-м-м, вот это рукопожатие!

При этом он вскользь произнес, обращаясь к Бенедикте:

— И какой он красавец!

— Да, я просто не могу поверить, что это мой сын, — прошептала она в ответ.

Другой на его месте действительно удивился бы, но Кристоффер всю свою жизнь знавший Бенедикте и привыкший к ее внешности, отражавшей ее добродушие и сердечность, вовсе не был этому удивлен. На миг ему показалось, что он видит ржаво-красное, с серой оторочкой пальто Лизы-Мереты возле здания вокзала, но это не имело для него особого значения. Может быть, она просто хотела подойти к ним и поздороваться!

Это в самом деле была Лиза-Мерета. Утонченная светская девица тут же смотала удочки, пока ее не заметили. Ей удалось увидеть так называемую старшую сестру своего возлюбленного, и она была полностью удовлетворена. Более безопасную женщину, чем Бенедикте, трудно было найти. Эдакая толстая, уродливая корова! Но как она могла родить такого красивого сына, было выше понимания Лизы-Мереты. Она могла просто усыновить его и считать своим. А впрочем, это было не так важно.

Фрекен Густавсен спокойно отправилась домой.

Они направились прямо в больницу, терять время было нельзя. По дороге Кристоффер рассказывал:

— У нас налицо так называемое больничное заболевание. Это…

— Да, ты говорил мне об этом по телефону. Но я так и не поняла, смерть какого сына может привести к скандалу.

Кристоффер рассказал ей все сначала, на этот раз более обстоятельно, чем по телефону. Бенедикте кивнула и спросила:

— И кто же этот идиот, этот чертов советник?

— Мой будущий тесть, — сухо пояснил он.

— Ах, прости, — пробормотала она. — Но мне нужно осмотреть его сына. А потом будет видно, смогу ли я что-то сделать для него.

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны.

— Есть еще зараженные?

— Зараженных несколько человек, около десяти, я думаю. Но та, кого мне больше всего хотелось бы спасти, безнадежна. Скорее всего, она уже умерла.

— Жаль! Ты взял на себя какие-то обязательства?

— Да, — ответил он и рассказал ей историю Марит, рассказал о ее одинокой жизни, о своей встрече с ней возле скал, о том, как он пытался ее спасти и что это ему почти удалось, о внезапном распространении инфекции, о полном отсутствии сил сопротивляемости.

— Жаль, — повторила Бенедикте. — В самом деле, жаль, что она не испытала никакой радости в жизни. Где может подождать Андре, пока я буду осматривать больных?

— Я поручу сестрам из приемного отделения присмотреть за ним. Они не будут спускать с него глаз. И если тебе удастся выявить источник заражения, это будет для нас лучше всего.

— Я попробую.

Войдя в больницу, они передали Андре молодым практиканткам-медсестрам, а Бенедикте основательно вымылась с дороги.

Она начала с Бернта Густавсена, поскольку от исхода его болезни зависела судьба всей больницы. Лицо его было красным и распухшим от лихорадки.

«Нытик», — подумала Бенедикте, приближая к его телу свои ладони, от которых исходило электричество или, как это иногда называли, космическая энергия.

Ей сразу не понравился будущий шурин Кристоффера. Самонадеянный юнец, сначала раздраженный ее присутствием, потом удивленный и в конце концов обнадеженный.

— Вы думаете, это поможет, фрекен?

Он обратился к ней так, тем самым подчеркивая, что она не замужем, и Бенедикте не могла не заметить этого.

— Только в том случае, если ты сам поможешь себе, — угрюмо ответила она. — Не расчесывай свои швы и не ковыряй гнойнички.

— С каких это пор я стал с вами на «ты»? — дерзко спросил он.

Она удивленно посмотрела на него.

— Дома все говорят друг другу «ты», — ответила она.

— Увольте меня от таких крестьянских манер!

Бенедикте была просто в ярости. В ней заговорила кровь меченых Людей Льда. Она встала и шлепнула его по сломанной ноге.

— Выкручивайся сам, жалкий сноб, — сказала она и вышла.

— Нет, подождите! — в страхе закричал Бернт. Он лежал в изоляторе, хотя ему было вовсе не так плохо, как Марит из Свельтена. Он и сам наверняка догадывался, что в изолятор не попадают те, у кого дело идет к выздоровлению. В изолятор помещали лишь умирающих.

— Подождите, подождите, вернитесь! — вопил он. — Вы не можете так бросить бедного пациента!

Кристоффер, бывший в это время в другой палате, встретил в коридоре разъяренную Бенедикте и, пока тот кричал, спокойно выслушал ее.

— Я не могла сдержаться, — сказала она, пытаясь снова обрести равновесие. — Он вел себя крайне непочтительно, и это возмутило меня.

Кристоффер никогда раньше не видел ее в ярости. Для него Бенедикте была