Это кто переродился? Трилогия - Сириус Дрейк

тот уже почти не рычал, не скулил и не фыркал. Лежал у меня на коленях словно стал настоящим питомцем. А еще он был теплым как нагретая подушка.

И вибрировал.

— Приедем домой, будешь греть мне ноги, — проговори я, выискивая Марьяну глазами. Ее не было уже прилично.

Тут двери открылись, и по полу затопила знакомые тяжелые сапоги. Я поднял глаза: к нам двигалось трое Инквизиторов. Один из них оказался моим знакомым Григорием.

Только завидев меня, он удивленно приподнял бровь.

— Обухов? Вот так сюрприз! А вы что тут делаете?

— Не видите, Григорий, — отозвался я и предъявил ему шар. — Зверя приручаю.

Рэд утвердительно тявкнул. Инквизитор же подозрительно сощурился. Один в один Лаврентий — только пенсне не хватает.

— Вижу…

Только услышав позади шаги, Григорий обернулся. За ним стояла Марьяна с коробкой печенья в руке.

— Ага, Марьяна Васильевна, и вы тут…

— Григорий? — и девушка удивленно склонила голову. — Вы тут какими судьбами?

— Охраняем кое-кого. Пациента № 1.

— Что-то не так с Доминикой Александровной?

Инквизитор жутковато улыбнулся. За его спиной раскрылись двери, и за порог зашли еще пятеро Инквизиторов. Я огляделся — а побледневшая медсестра вцепилась в свои капельницы будто в спасательный круг. Рядом с ней стояло еще двое лысых людей в черном.

— Я не уполномочен отвечать на вопросы, — сказал Григорий. — Но я отвечу. Нет, с ней все хорошо. Прошу прощения, но работа не ждет.

И поклонившись, он направился прямо по коридору. Меня же пронзил подозрительным взглядом, и я снова вспомнил Лаврентия. Похоже, этим гляделкам этот тип учился у него.

Когда коридор очистился, Марьяна плюхнулась рядом со мной.

— Чего они тут делают? Я пока ходила в столовку, видела еще троицу. А еще в коридоре… Похоже, вся больница буквально наводнена ими.

— Значит, он нам соврал. И с их начальницей что-то случилось, — хмыкнул я, вспомнив Кирову в Башне. И немудрено. Если она осмелилась сунуть нос в один из верхних этажей, случиться с ней там могло все, что угодно.

Тут я поглядел на печенье в руках Марьяны. И на Рэда — он, голодно скуля, тянул к нему «мордочку». Девушка же сунула печенье мне.

— На. Покорми его.

— Куда⁈ — спросил я, взяв печенюшку, и завертел шар из стороны в сторону. — У него же нет ничего. Ни спереди, ни сзади!

Рэд обиженно тявкнул.

— Покорми! Он может взять еду ТОЛЬКО из твоей руки.

Нахмурившись, я сунул ему печеньку. Куда-то. Рэд «попытался» съесть ее, но его тушка только промялась, и не более.

— Лопай! Лопай же! Это вкусно!

— Нежнее, Ваня… — сказала Марьяна. — Он должен сам понять, как «открыться».

— Как⁈

— Не знаю. Просто должен, и все. Лаской, Ваня, лаской…

Еще пару раз ткнув Рэда печенькой, я вздохнул. Зараза, еще и ласкай всякие шары. До этого все было куда проще — просто глянь на кого-нибудь Взглядом, и он быстро выполнит все, что мне угодно. Или взмахни крыльями, почеши когтями о камень. Дунь огнем, в конце концов!

А тут… Ласка…

Устроив Рэда поудобнее, я снова потеребил ему пузико. Тот попытался «взять» печеньку, но я, хитро улыбнувшись, отстранил ее. Питомец заворчал.

— Сам знаешь, что без рта, тебе ни по чему, не съесть ее, дружище. Так что одно из двух: либо сидеть голодным, либо…

И я снова почесал ему «за ушком». Рэд снова заурчал, а потом потянулся за печенькой. Был он уже мягким и не как мяч, а как…

Настоящий питомец.

Я приблизил кушанье, и тут в шаре произошла перемена. Из конца в конец на его поверхности прошлась длинная горизонтальная линия — это был рот. Он медленно раскрылся, а там…

Зубы. И их было как у меня в лучшие годы!

Щелк! — и едва я успел убрать руку, как печенька пропала в его пасти. Рот мигом схлопнулся. Мелькнул язычок, а затем шар снова стал сплошным.

— Ваня! Ура! — воскликнула Марьяна, а шар, урча, принялся лопать и другие печенюшки. — У тебя получилось!

Не успел я порадоваться этому «замечательному» факту, как к нам подошел врач.

— Вы Марьяна Попова и Иван Обухов? — спросил я, и когда мы кивнули поманил нас за собой. — Больной срочно требует вас к себе.

— Он жив⁈

— Жив, Марьяна Васильевна, но очень слаб, — говорил врач на ходу. Скоро мы стояли у дверей в реанимацию. — Пуская вас к нему, я нарушаю все правила, но он был ОЧЕНЬ настойчив.

Вздохнув, он толкнул двери.

— Но животных попрошу оставить за дверью.

Оставив Пуха с Рэдом наедине с коробкой печенья, мы вошли следом.

Аристарха мы увидели сразу. Он лежал на койке в окружении пикающих аппаратов. Его грудь была накрепко перебинтована, он был бледен, но в сознании. Едва завидев нас, старик приподнялся. Зашипев, тут же улегся обратно.

— Аристарх!

И к нему подбежала плачущая Марьяна. Взяв ее за руку, нянька улыбнулся.

— Царапина, Марьяна Васильевна. Не успеете оглянуться, как я пойду на поправку.

— Я так перепугалась! Как? Что это был за подонок⁈

— Не знаю, но тут мне впору спрашивать, Марьяна Васильевна.

Покраснев, она рассказала ему всю ситуацию. Дослушав, Аристарх вздохнул.

— Мало нам проблем, так еще и это…

— Аристарх, что говорят врачи?

Но нянька покачал головой.

— Со мной все будет в порядке. Да и не обо мне должна идти речь. А о вашей бабушке, Марьяна Васильевна, — и поглядев в сторону плотно закрытой двери, он прошептал. — И о вашей… Иван Петрович.

Я даже бровью не повел. Понятно, кто ему сказал.

— Бабушка? — охнула Марьяна. — А что с ней⁈

Мотнув головой, Аристарх добился того, чтобы мы нагнулись пониже.

— Я приехал в «Котел» для того, чтобы, как это не иронично, привезти вас сюда. Ваша бабушка, молодые люди, в этой самой больнице.

Глаза Марьяны тут же распахнулись до предела. Она хотела что-то сказать, но Аристарх прижал дрожащий палец к губам.

— Тихо. Это государственная тайна. Вы же видели Инквизиторов?

— Да…

— Они здесь на карауле, ими переполнено все здание от первого этажа до последнего. Никто посторонний не имеет права проникать на территорию больницы. Вы исключение, и то по прямому указанию Дарьи Алексеевны.

— Так она жива⁈

— Жива. Но…

— Где она? — спросил я, и мои зубы скрипнули. — Говори, быстро!

Аристарх в ответ закрыл глаза.

— Я не знаю. Это государственная тайна.

— ЧТО⁈ Издеваешься? Где Дарья? — и я вцепился ему в плечи. Дернувшись, старик застонал. — Что с ней? Говори, человек!

— Ваня! — и на меня напрыгнула Марьяна. — Пусти его!

Тут же раскрылась дверь, и к нам заглянул врач.

— Что вы делаете⁈ Эх, не хотел же