Буран, Тайга и Асмодей. Всадники - Денис Чистяков

можно доверять ему. Прежде я открыла свой секрет эльфам и едва не лишилась магии из-за них, но Наматхан не презирал магов, а его богатство явно говорило о том, что в средствах он не ограничен и возможно отыщет то, которое могло бы мне помочь.

– Я тоже, – Кивнула я ему.

– Выпьем за правду? – Предложил Салим, подняв бокал.

Вино было легким, мне казалось, что оно не пьянит меня, но эта легкость была обманчива и я уже не могла с уверенностью сказать, сколько бокалов выпила. Сосредоточившись на том, что моя проблема с Димой еще не решена, я держалась за эту мысль, чтобы не заблудиться в безмятежности.

– Но если ты все знал обо мне и Кеоле, почему спас, почему пригласил за стол не лишив магии?

Салим пожал плечами:

– Как я уже говорил, тебя я не виню в том, что произошло в Анасмере. Даже к Кеолу у меня претензий нет, разве что к его здравому смыслу. В то время как его родину осаждает армия некроманта, он влезает в местную смуту, не имеющую к нему отношения…

Это было первое упоминание Амерона из уст Наматхана, но тему он развивать не стал. Наматхан проткнул маленькой вилкой воздушное кремовое пирожное, задумчиво глядя на него:

– Я редко покидаю оазис и часто расплачиваюсь за это. Маршакри распускают слухи обо мне, которые я не в силах искоренить. Мне многое известно, но не на все я могу повлиять. Среди прочего, жители Сантерии уверены, что маршакри подчиняются мне.

Салим посмотрел мне в глаза, внезапно объявив:

– Я не хозяин маршакри.

В это сложно было поверить, но Салим явно не планировал врать мне.

– Ты знаешь, как переводится это слово?

Я покачала головой.

– Свободные. Так прежде называли себя те, кто не имел жилья в одном из городов Сантерии или же имел жилье в каждом. Потомки самых первых поселенцев в Сантерии. Такие люди могли свободно перемещаться и останавливаться где пожелают. Кроме того, от других они отличались изрядной смелостью, позволявшей им уходить далеко в пустыню и находить то, что было недоступно другим.

– Что-то вроде этого оазиса?

– Да, – Улыбнулся Салим.

– Почему же тогда Дерзольд так ненавидит маршакри и, если ему верить, не он один?

Наматхан опустил взгляд вздохнув:

– Теперь это имя принадлежит не только свободолюбивым людям, но и бандитам. К сожалению, за пределами этого оазиса я не властен над ними.

– Но ведь они слушаются тебя! По твоей воле вершат дела в Сантерии.

Я вспомнила записку, в которой были указаны приметы мои и моих спутников. Дарлис говорил, что она осталась от маршакри, и мы оба были уверены, что написана она рукой Наматхана или Амерона…

Салим посмотрел на меня своими необыкновенными проницательными глазами, и я осознала, какую глупость сморозила. Маршакри могли заявлять что угодно, но это не значило, что они говорили правду.

– Выходит, они делают что пожелают, и ты не можешь на них повлиять? – Выдохнула я.

Наматхан улыбнулся:

– Могу…, в пределах этого оазиса. Он нужен им, а без меня его не станет.

– Почему?

Наматхан поднял руки перед собой. С изумлением я увидела, как к его раскрытым ладоням, будто роса, собирается прямо из воздуха вода!

– Святая Благодать!

Салим, с улыбкой, протянул руку над бокалом, и в него закапала вода.

– Это невероятно!

Ничего подобного я прежде не видела. Наматхан оказался магом, причем обладающим такой силой, о какой мне даже слышать не доводилось. Никто из ныне живущих магов не мог призывать воду или что-либо подобное. Всякая магическая сила происходила из внутренней энергии мага, которую он мог трансформировать в разрушительное пламя или молнии. Только жрецы вроде Андрея могли управляться с элементами, и то лишь имея их под рукой. Наматхан же был способен сотворить элементы из ничего! Возможно прежде, до падения Асагриона такое было в порядке вещей, но не теперь.

– Это то, на чем держится рай вокруг, – Произнес Салим, – Моей мечтой было сотворить подобный рай по всей пустыне, но для подобного даже моих сил не достаточно.

Наматхан говорил, а я все больше удивлялась.

– Возможно, по мне и не скажешь, но я прожил очень долгую жизнь. Я помню верховного магистра Эольдера, ввергнувшего в Бездну великий Асагрион.

– Ты участвовал в Битве Тысячи Магов?!

– Увы, не на той стороне, – Помрачнел Наматхан, – Впрочем, все это дела давно минувших дней.

Он отмахнулся от темы и явно не хотел ее продолжать. Возможно, он сражался на стороне Эольдера и корил себя за это? Возможно, но мне это было не важно. Выходит, ему было больше ста лет! Я наблюдала, как хмурит брови хозяин оазиса, погружаясь в дебри воспоминаний и ни одно его слово не вызывало во мне сомнений.

– После той битвы я покинул цивилизованный мир, отправив себя в изгнание. Слишком много крови было на моих руках, в том числе крови моих братьев магов. Иной раз я думаю, что мог бы защитить их от гонений, которые последовали за «Советом Кеола», но всякий раз напоминаю себе, что именно так и начинаются воины. И вот теперь, невольно стал причиной гибели Кеола.

Невольно ли? Если верить Диме, Кеола убил сарг Наматхана, но если за пределами оазиса бандиты творят что пожелают, возможно Салим действительно не имел к этому отношения. И та записка была написана не его рукой, но рукой Амерона…

Салим посмотрел в окно на невероятно крупные звезды, а я поймала себя на том, что любуюсь его профилем. Одернув себя, я перевела взгляд на бокал в руке, а Наматхан между тем продолжил свою историю, которая казалась мне все больше похожей на сказку.

Наматхан ушел в пустыню Намирхас еще в те времена, когда ее не заселили и не нарекли Сантерией. Сперва он приручил множество тварей, населявших пустыню, а после, пользуясь своей магией, создал первый оазис. Да, тот, где мы находились сейчас, был не единственным. Он показал мне символ, который я уже видела на наплечниках маршакри. Он как раз обозначал оазисы, созданные Наматханом, теперь они звались: Вальтахир, Страгуза, Навас и Анасмер. Точно так же как случилось со мной и Дарлисом, Салим находил в пустыне заблудших людей и спасал их. Они оставались в оазисе почитая его как спасителя, отстраивали города вокруг оазиса, заводили торговлю и, как выразился Салим: «сеяли суету», от которой он