В плену предсказаний - Евгения Гордеева

Как она добралась домой, Лана не помнила. Она без сил повалилась на постель. То ли от душевного потрясения, то ли от холодного дождя девушка заболела. Три дня пролежала в горячке, а когда очнулась, первое, что спросила:

— Как Сирин?

— Завтра похороны, — ответил отец, — Сандр приходил.

— Как он?

— Держится, Дэниэл к нему смягчился, — Стэн с тревогой смотрел на дочь. Упоминание Кондора могло плохо отразиться на ее, еще очень слабом, здоровье.

— Бедный мальчик! — Лана, казалось, даже не обратила внимания на имя принца. — В его жизни одни потери!

— Да, досталось мальчишке! Ты сама давай, поправляйся, третий день лежишь.

— Третий? — ужаснулась девушка. Она представила, какой переполох был в эти дни в городке. Предсказанная спасительница мечется в бреду… Болезнь, она не интересуется предначертаниями, она приходит и требует платы, иногда — высшей.

— Сейчас я тебе поесть принесу, — прервал горькие раздумья дочери Стэн, — а то ты бледная такая, с простынями сливаешься.

Отец вышел из комнаты, а Лана снова погрузилась в свои невеселые думы.

Сирин умерла.

Теперь Лана не плакала, просто еще одна частичка ее души почернела от потери. Сколько таких потерь ожидает ее в жизни? Наверное, когда раз за разом пустота потери отвоевывает частицу души, живая ее часть становиться все меньше. А когда в конце жизни темнота старается поглотить свет души, душа уходит в тень, чтобы спастись от черноты. Но, наверное, чернота от потери не так страшна для души. Светлая память о хорошем человеке делают черноту не такой темной. А вот чернота от предательства, измены, трусости — эта чернота абсолютная, она-то и опустошает сосуд души, делая человека бездушным. Некоторые люди рождаются уже с этой пустотой. Может, в прошлой жизни их чернота была столь непроглядной, что, даже возродившись, до конца избавиться от нее не удалось. И ценой невероятных усилий человек возвращает свет своей души и делится им с людьми, но не всем это удается, а некоторые этого не хотят. Бездушным жить проще. Лана подумала о Дэниэле. Какая она — душа Первого рыцаря вольного города Аркуса Дэниэла Кондора, светлая, черная, или в тени? Лане не хотелось думать, что черная. Нет. Она бы почувствовала это, как почувствовала эту пустоту в сердце Кассия. Непроглядную, ледяную пустоту черного сердца, вызывающую мерзкую липкую дрожь. У Дэниэла этого не ощущалось. Наверное, его душа еще спит, а она не имеет ни малейшего представления, что может разбудить дремлющую душу принца Летающих людей?

После похорон Сирин дом Кондоров опустел. Исчезли все звуки, свойственные обжитому дому, только шум улицы доносился в комнаты. Дэн и Сандр сидели за столом, но старались не смотреть друг на друга. Сандр боялся, что хозяин прогонит его. Во дворце у Дэна был слуга, а для военных походов был мальчик — оруженосец из роты. Сандр ему был не нужен.

— Сандр, — наконец сказал Дэн, — мама умерла, и теперь… — и замолчал.

Сандр весь сжался, он боялся дышать, не то, чтобы взглянуть на Дэна.

— Теперь мы с тобой совсем одни в этом мире, — продолжил Первый Рыцарь, — мы должны смириться с этой утратой. Будем привыкать жить одни. Наверное, это касается больше тебя, я ведь все время провожу во дворце. Может тебе нанять слугу?

Слова Дэна с трудом доходили до мальчика, но, когда наконец он понял, что Дэн его не только не выгоняет, но предлагает слугу, он бросился к Дэну в ноги.

— Господин, спасибо, но я сам справлюсь с домом. Нам много ведь не надо! Вы только заранее говорите мне, когда будете дома, и я буду готовить еду.

— Не называй меня господином, — Дэн болезненно поморщился. — Мама усыновила тебя, значит мы… на равных.

Дэн почти сказал: "Значит мы братья". Но это ему показалось слишком сентиментальным и неподобающим для рыцаря. А Сандр был безумно счастлив и от этих слов.

— И переселись в комнату получше, что ты в этой каморке ютишься?

— Хорошо, но зачем? — удивился мальчик. — Большие комнаты надо отапливать большим количеством дров. А в моей комнатке хороший камин, мало дров надо. И в нем можно пищу готовить. И кровать очень удобная.

— Решай сам, — Дэн тяжело вздохнул. Этот, совсем чужой, напуганный мальчик — единственный его родственник… Но все-таки родственник, в третьей или четвертой линии… Других нет. — Деньги я тебе буду давать два раза в месяц. Ну, продукты ты сам покупать умеешь. Да, вот еще что, не хочешь поступить в роту оруженосцев?

— Туда же с десяти лет принимают, а мне уже тринадцать. Смеяться будут. И… я хотел бы стать кузнецом, как отец.

— Кузнецом? — Дэн даже не особо удивился. Что возьмешь с мальчишки, выросшего в ремесленном районе Аркуса? — Это профессия простолюдина!

— Мой отец был кузнецом, — опустив глаза, тихо прошептал Сандр и втянул голову в плечи, — Дэн заметил это и горько усмехнулся. — Но не был простолюдином! — голос мальчика сорвался.

— Ну, раз ты, таким образом хочешь зарабатывать себе на жизнь, то пожалуйста! — разозлился Дэн.

— Хочу, — снова шепотом сказал Сандр, — я буду хорошим кузнецом.

С тех пор они больше не заводили разговор о профессии Сандра. Дэн все время проводил во дворце или занимался с воспитанниками роты оруженосцев. Ему льстило восхищение мальчишек. Старшие из них еще застали то время, когда Дэниэл Кондор сам был курсантом роты. В столь молодом возрасте получить место Первого рыцаря! Многие смотрели на него как на божество, с жадностью ловили каждое его слово и с готовностью выполняли все приказы. Дэн помнил уроки последней войны, успехи своей легкой конницы. Поэтому мальчишек он приучал биться без доспехов, полагаясь на ловкость и быстроту реакции.

По выходным дням он возвращался домой, где его радостно встречал Сандр. Они рассуждали о жизни, об изменениях, произошедших в городе с приходом Кассия. Иногда Дэн рассказывал о походах, в которых участвовал сам или то, что рассказывал ему старый Тил. Сандр делился своими успехами в кузне, куда он устроился в подмастерья. Такая жизнь устраивала их обоих. Но вот однажды Дэн пропал.