Эликсир - Хилари Дафф

— Почему? — спросила я.

— Потому что так я мог надежнее тебя защитить, — серьезно сообщил он и открыл папку. — Узнаешь? — Бен кивнул на снимок, лежавший сверху.

— Конечно, — сказала я. Это был день, когда мы с мамой, Райной и Вандой покидали родильное отделение больницы почти восемнадцать лет назад. Мы были в холле больницы, возле регистратуры: мама с Вандой еще в креслах-каталках, держат на коленях свертки с новорожденными мной и Райной.

— Видишь людей на заднем плане? — спросил Бен.

Я кивнула. Папа всегда признавался, что в тот момент слишком нервничал и не сумел откадрировать снимок как следует. Мы четверо занимали весь передний план, но слишком низко, а на за днем оказалось слишком много случайных людей.

— Твой папа увеличил снимок, чтобы разглядеть их получше. Он говорил, что сам не понимал, зачем ему это. Просто почувствовал, что должен это сделать.

И Бен положил передо мной следующее фото. Это был тот же снимок у регистратуры, но теперь люди на заднем плане были даны крупнее и их лучше было видно. За их спинами даже можно было различить коридор, ведущий к палатам, по которому сновали медсестры с каталками и другой персонал больницы.

— Видишь что-нибудь знакомое? — спросил Бен

Я покачала головой. Я действительно никого не заметила, хотя уже понимала, к чему это ведет, и все внутри у меня болезненно сжалось от тревожного предчувствия.

Бен с мрачной гримасой вынул из папки еще один отпечаток все того же фото:

— Как начет этого?

У меня закружилась голова, и пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.

Он был там.

Человек из моих снов.

Он был в этом коридоре, стоял у дверей лифта. Снимок был зернистым, но это был он! И хотя это было без малого восемнадцать лет назад, выглядел он в точности таким же, как на моих снимках. Не изменился ни на йоту. Он даже одет был так же: черная кожаная куртка поверх джинсов и серой футболки.

— Твой папа сказал, что не в силах это объяснить — но что-то было в этом парне… Что-то неправильное.

Я молча смотрела на снимок. Парень был далеко от нас с мамой, но смотрел он в нашу сторону и выглядел несчастным. Его спина ссутулилась, руки глубоко засунуты в карманы куртки, а в глазах застыло такое выражение, будто он недавно плакал.

Бен выжидающе посмотрел на меня, как будто требуя объяснений, однако мне нечего было ему сказать.

— Он выглядит грустным, — наконец выдавила я.

Бен кивнул.

— Не слишком удивительно, если человек находится в больнице. Однако твой папа не мог отделаться от мысли, что его грусть относится именно к тебе! Это было лишь необъяснимое чувство, однако он положился на него. Сказал мне, что какое-то время увеличивал и исследовал каждый свой снимок. Он надеялся, что если предчувствие его не обмануло, он найдет этого типа снова. Однако больше тот ему не попадался, и твой папа решил, что просто вообразил себе невесть что. У него было по горло работы, и вы с мамой требовали любви и внимания… Так что не оставалось времени на бесцельную погоню за каким-то призраком.

Бен покосился на меня, привычно ожидая выволочки за неудачный выбор слов. Но в этот раз я промолчала.

— Грант рассказывал мне, что когда тебе было что-то около четырех месяцев, он пробовал новую модель фотокамеры, и у него снова возникло это предчувствие, и он…

Вместо дальнейших объяснений Бен выложил передо мной еще один снимок. Это было какое-то торжественное событие. Круглые столики стояли ровными рядами, накрытые белоснежными скатертями с изысканной сервировкой. Мама в черное вечернем платье, на высоких каблуках и со мной в сумке-кенгурушнике у нее на животе. Эту фотографию я тоже помнила очень хорошо. Мама любила рассказывать, как брала меня с собой повсюду пока я была маленькой. По ее словам, на выборах женщины готовы были носить ее на руках за то, что она доказывала, что можно совместить любовь к малютке-дочке и политическую карьеру. Вот и на этой фотографии она занималась своим делом: пожимала руки вице-президенту США и его жене, тогда как я приветствовала их широкой беззубой улыбкой.

На сей раз, уже зная, что мне следует искать, я лишь мельком скользнула взглядом по нашим с мамой фигурам и впилась глазами в задний план. У меня не ушло много времени на поиски.

— Вот! — прошептала я, ткнув пальцем в сервировочные столики у дальней стены. Перед ними маячила небольшая тень, но…

— Точно, — кивнул Бен и подал следующее фото, которое, конечно, являлось увеличенной копией той точки, куда я только что ткнула пальцем. Он почти отвернулся от камеры. Сидел, опираясь локтями на стол, правую руку сжал в кулак и подпирая ею висок. Он выглядел совершенно дико и не к месту на этой фотографии; его кожаная куртка и джинсы резко контрастировали с вечерними туалетами и шикарными костюмами остальных гостей.

— Трудно было не заметить его в такой обстановке, — сообщил Бен, как бы отвечая на мои мысли, — но твой папа совершенно уверен, что там его не видел. И никто не видел: Грант потом расспрашивал. В результате он пришел к тому же выводу, который сделала ты, когда снимала свою комнату: его не было там во плоти.

— Его не было там видно, — упрямо уточнила я, — но этому можно найти логичное объяснение. Квантовая физика, например, что-то, чего мы просто не понимаем…

Бен лишь пожал плечами и стал выкладывать передо мной все новые и новые снимки: мои первые шаги, мой детский сад, я в школе… Причем каждое фото сопровождалось увеличенным фрагментом с изображением все того же нестареющего парня.

— Твой папа сказал, что сначала он действительно встревожился, — Бен все еще продолжал этот показ снимков, — особенно если учесть, что он никому не мог об этом рассказать. Он понимал, что твоя мама сочтет его ненормальным. Но ты подрастала, ничего плохого с тобой не происходило, и хотя он все еще с подозрением относился к этому парню, его тревога немного утихла.

— Постой, — я положила руку на стопку фотографий — Это же я снимала!

Это была моя первая по-настоящему удачная фотография, и я помню, что сняла ее в свой восьмой день рождения. Мы были на Кауаи, и я умирала от желания прокатиться верхом на лошади по океанскому пляжу на закате. Мама ужасно нервничала, но пока мы скакали, я умудрилась сделать превосходный снимок: силуэты мамы, папы и Райны, едущих верхом, на фоне огромного розового диска солнца, опускающегося в океан.

— Знаю, — ответил Бен. — Твой папа сказал, что если этот парень окажется на тех снимках, которые делаешь ты, то придется ему проверять еще и твои отпечатки. И он не ошибся…

Бен достал копию снимка, который я отлично помнила, только теперь он был увеличен, и в центре оказалась часть океана за спиной у мамы, папы и Райны. Там из воды торчали мелкие скалы. И на одной из них сидел этот парень. Я смогла заговорить спустя целую вечность.

— Так этот парень, этот… — я почти повторила за Беном «призрак», но слово застряло у меня в горле, — он был на моих снимках всегда?