Это кто переродился? Трилогия - Сириус Дрейк

— Слушаю…

— Не знаю, кто ты, парень, но очень зря ты сегодня пришел на осмотр к доброму доктору Могиле!

— Ничего страшного, — ухмыльнулся я. — Осмотр дал мне больше, чем я рассчитывал.

На том конце «провода» расхохотались. А в коридоре снова слышались голоса. Кто-то рычал, выл и звал на помощь.

— Ах вот как! Интересно! Ты же из Инквизиции⁈ Ну, наслаждайтесь, мессир! Увы, если вы что-то и вынюхаете, то эта информация так и останется в кабинете у доброго доктора Могилы! Ведь всем, повторяю, ВСЕМ вам им уготована одна общая БРАТСКАЯ могила…

Следом в дверь кто-то деликатно постучался. Марьяна же безмолвно выругалась, а с той стороны послышался голос:

— Доктор Могилевич? У вас все хорошо? Кажется, я слышала будто-то кто-то…

И ее слова заглушил дикий крик — будто кого-то живьем потрошили. Мы же слышали голос из трубки:

— … И ни вам, ни Пациенту № 1, ни суке Кировой не покинуть кабинета доброго доктора! До скорой встречи в аду, смертники!

И трубку бросили. Дверь же сотряслась от удара, да такого мощного, что она сорвалась с петель и рухнула в кабинет. Мы с Марьяной, стараясь держаться подальше от окна, встали на ноги.

На пороге стояла медсестра. Средних лет женщина, и она бы вполне могла казаться нормальной, если бы не три «но»: окровавленный топор в ее руках, глаза, сверкающие как два изумруда и зубастая улыбка до ушей.

Глаза у нее были МОИ.

— Ага… Доктора, похоже, уже выписали, — цокнула она языком, поглядев на Могилевича остывающего в луже крови. Затем ее змеиные глаза обратились к нам с Марьяной. — Что ж, ваш черед, больные!

Золотые серьги на ее ушах вспыхнули, а затем зубы во рту и когти на руках начали расти.

— Жалуетесь вы на что-нибудь, или нет, — хихикнула она, подняв топор. — Долго на приеме вы не заде…

Устав от их болтовни, я кинулся под ее топор. Удар, и ящерица с воем покатилась в коридор. Топор остался у меня.

— Держись за мной! — кивнул я Марьяне и выскочил следом.

Стерев кровь с носа, ящерица поднялась на ноги. На руках у нее шелушились чешуйки, а вот туфли лопались от когтей, что рвались ускоренными темпами.

— Зря ты это сделал, парень, — зарычала она, сверкнув заостренным языком. — Я-то хотела по доброму… Но вы, больные, горазды только хамить…

И она, ощерившись, зашипела. В ответ во всем коридоре раскрылись двери, и к нам вышли больные, доктора, медсестры и медбратья. Все были когтисты, зубасты, а кое у кого даже чешуйчатый хвост торчал из-под юбок.

Все оскалились в нашу сторону и пошли на нас всей толпой.

— Ваня… — пискнула Марьяна, вцепившись мне в руку, откуда тоже росли когти. А еще зубы — ох, это была приятная боль. — Бежим!

Но я только покачал головой и улыбнулся. Все эти людо-ящерицы… Они были так прекрасны.

— Ваааа…

Но сзади тоже раскрылись двери. Мы оглянулись.

К нам высыпала еще одна толпа. Все были лысы и одеты в черное. Это были Инквизиторы.

Глава 5

Как не озвереть от жизни такой⁈

В палате Пациента № 1.

Сознание угасало, но Дарья держалась. Ей не хотелось умирать так просто — потеряв силы, из-за выволочки этой дуре Кировой. Она боролась.

У нее перед глазами плавали образы из детства, какие-то обрывки воспоминаний — а за сотню лет жизни их накопилось изрядно. Больше всего было картин молодости: дворец, где прошло ее детство, а затем и того недолгого времени, что она прожила в Башне. С Ним. И, как ни крути, но эти моменты были самыми интересными и — чего уж таить? — счастливыми в ее жизни.

Да, Он часто был груб. Да, постоянно думал о своем золоте. Да, и человеческого в нем было маловато, однако…

С Ним не было скучно. Никогда. Он был смел, страстен, имел чувство юмора — пусть и весьма черное — а сердце у Него было больше всех мужчин, с которыми ее сводила жизнь. А еще Он был Им. Тот, чье настоящее имя до сих пор люди боятся произнести даже у себя в мыслях.

За все за это, она и любила Его. И Он любил ее — до безумия. Разве еще нужно что-либо объяснять?

Да за век воспоминания потускнели, но то, чего ей было не забыть никогда — это его Взгляд, что всегда пробивал ее до мурашек. Тот самый, что манил ее и заставлял чувствовать себя просто куклой в Его когтях.

Это и было самое прекрасное в нем — Взгляд. Он был даже прекраснее крыльев и чешуи, что была красной как кровь.

И вот Его глаза и вывели ее из небытия — она видела их перед собой. Большие, зеленые с вытянутыми зрачками. Светящиеся. Они смотрели на нее с любовью, а его рука мягко гладили ее по ладони.

— Ты пришел?.. — выдохнула Дарья, пытаясь сфокусировать зрение на лице. — Я так ждала…

Там появилась улыбка, глаза начали тухнуть. Скоро они стали вполне обычными, человеческими. А ее избранник оказался…

— Давай быстрее, чего ты на нее пялишься⁈ — раздался грубый голос, и фигура отстранилась. Зазвенело стекло. — У тебя есть пять минут. Не успеешь сделать все, вылетишь отсюда взашей…

— Иду-иду… Зануда!

— Я все слышал.

Раздалось посвистывание, и Дарья заморгала. Наконец зрение подчинилось, и она увидела перед собой девушку в белом халатике. У нее в руках был шприц, который она наполняла каким-то лекарством.

На губах лежала довольная улыбка. А вот между губ… Были клыки.

— Кто?.. — проговорила Дарья, еле ворочая языком. — Кто вы?..

— Тот, кто поможет вам справиться с болью, — ответила медсестра, щелкнув по шприцу пальцем. — Расслабьтесь.

И очаровательно улыбаясь, она подошла к Дарье вплотную. Инквизитор за ее спиной нахмурился и сделал движение, словно пытаясь остановить медсестру, но тут у него на поясе заговорила рация:

— Замечен противник! Общий сбор на седьмом этаже.

Он еще раз с подозрением взглянул на медсестру и, выругавшись, рванул на выход. Хлопнула дверь.

Проводив его взглядом, медсестра наклонившись над Дарьей и шепнула ей на ухо:

— Я помогу вам уснуть. Навечно…

И взяв Королеву за руку — за ту самую, в которой та судорожно сжимала монету — быстро вогнала иглу ей в вену.

Миг, и все лекарство оказалось в ней.

Дарья хотела оттолкнуть медсестру, испепелить, разорвать на куски, выпотрошить и рассеять по ветру, но осознала, что пуста — в ней не было ни