Буран, Тайга и Асмодей. Всадники - Денис Чистяков

– Оно идет тебе.

Наматхан даже не взглянул на меня, но я приняла комплимент, зная, что он искренний:

– Спасибо.

– Итак, у тебя были вопросы, – Напомнил он, – История моей жизни слишком долгая, и рассказ о ней легко займет всю дорогу, а я бы хотел ответить на твои вопросы, если они тебя тревожат.

Он посмотрел на меня и я, припомнив все, что узнала сама и все то, что узнала от Димы, спросила:

– Ты слышал что-нибудь о трудах монаха Тиллария?

Салим едва заметно нахмурился и будто нехотя ответил:

– Это имя знакомо мне. Отчасти, его занимали те же вопросы, что и меня.

– Древняя магия?

– В частности история Разлома.

Неужели я прямо сейчас смогу узнать все из первых уст?! Кто еще может знать подробности о Разломе, к которому стремились мои спутники, как не свидетель его появления.

– Ты видел, как он возник?

Наматхан остановился и оперся на каменный бортик, отделивший нас от дворика уровнем ниже.

– Я видел…, но теперь пытаюсь найти ответ на вопрос «что именно я видел?». Тилларий некогда искал встречи с уцелевшими магами, пытался выяснить, чем занимался Эольдер в своей темной крепости. Вероятно, он мнил себя тем героем, который сумеет закрыть Разлом, а может просто жаждал вызнать секреты темных магов.

О тех временах я почти ничего не знала и теперь ловила каждое слово, пытаясь увязать Разлом и свою одержимость. Казалось, что связи просто не может быть, ведь Эольдер жил задолго до моего рождения, но возможно древняя магия обрела какую-то новую форму и теперь из Разлома, как и полагал Амерон, вырвались Всадники, вслед за сонмом монстров порожденных Бездной.

– Тилларий не был единственным, кто изучал Разлом, но определенно оказался самым везучим и самым одержимым…

– Везучим?

– Маги сразу после битвы стали вне закона и бежали кто куда. Разлом в то время просто кишел монстрами, еще не успевшими разбежаться по всей земле, потому Тилларию было не добраться до павшего Асагриона. Раз или два он собирал экспедицию туда, выискивал героев, которым хватило бы смелости спуститься в Разлом… Не знаю, увенчалась ли успехом хоть одна из экспедиций, но вскоре Тилларий отказался от идеи посетить Асагрион и стал искать уцелевших магов. Возможно, он хотел вернуться к Разлому вместе с ними, но, насколько мне известно, ни один из них не согласился. И, тем не менее, ему удалось их найти…

– А они еще живы? Другие маги, пережившие Битву?

Салим пожал плечами:

– Я уже давно не интересовался этим вопросом.

– Но ведь ты изучаешь Разлом, разве нет?

Салим поджал губы и устремился взглядом куда-то к горизонту. Мне впервые показалось, что он что-то утаивает от меня. Невольно вспомнились подозрения, что Наматхан как-то связан с Амероном. Я могла бы спросить прямо, но ответит ли он?

– У одного из маршакри мы нашли записку, в которой было описание меня и моих спутников с приказом найти нас.

– Я уже говорил тебе, что маршакри за пределами оазиса не в моей власти, – Вздохнул Наматхан.

Я посмотрела прямо на него:

– Маршакри меня не интересуют, я просто хотела бы знать, кто стоит за этой запиской.

– Ты думаешь, что это я? – Салим, наконец, посмотрел на меня.

– Или Амерон…, – Призналась я, – Это имя тебе тоже должно быть знакомо.

Салим нахмурился, а я решительно продолжила:

– По крайней мере, маршакри оно известно, они были с ним, когда он напал на нас в пустыне.

– Да, я знаю его, – После непродолжительного молчания признался Наматхан, – Как и Тилларий, он желал проникнуть в тайну Разлома, но у меня ответов не нашел.

– Он был здесь?! – Удивилась я.

– За три дня до твоего появления, – Нехотя ответил Салим.

Было очевидно, что знакомство с некромантом было не в радость Салиму, но я не знала почему. Что было нужно Амерону догадаться не сложно. Наматхан был свидетелем падения Асагриона и мог знать что-то полезное о Разломе…, а может и знал. Возможно поэтому мы и столкнулись с ним в пустыне.

– А мои вопросы…, – Медленно заговорила я, – На них у тебя найдутся ответы?

Я отчаялась и заглянула в глаза хозяина оазиса с неудержимой надеждой. Он смотрел в ответ и взгляд его, доселе опечаленный упоминанием Амерона, стал теплеть. На лице снова появилась привычная улыбка и впервые за все время нашего знакомства, он позволил себе прикоснуться ко мне. Совсем незаметно, легонько коснулся волос, будто в последний момент передумал.

– Если не найдутся, то я буду искать вместе с тобой.

Эти слова прозвучали для меня подобно самому искреннему признанию в любви, потому что в этот самый момент я хотела услышать что-то подобное: обещание ответов и помощи.

– Спасибо…, – Выдохнула я, едва заметно улыбнувшись.

– За что?

– За то, что спас меня. Я не поблагодарила тебя вчера.

Спас не только от смерти, но от бесконечного и тягостного одиночества.

– Пожалуйста, – Все так же глядя мне в глаза, ответил Салим, – Идем, а то твой друг уже заждался тебя.

– Он знает, что я здесь?

– Знает, что ты жива и в безопасности.

Мы по широкой лестнице спустились к пустыне и вышли в самый непримечательный двор из всех, что были в оазисе. По большей части он использовался для хозяйственных нужд и как свалка мусора. Здесь стояли разбитые телеги, прохудившиеся бочки и целая гора пришедшей в негодность посуды.

– Это то немногое, что остается от караванов, заплутавших в пустыне, – Пояснил Салим, – Мои люди выясняют, кому принадлежали вещи и, если находится живой хозяин, они возвращаются ему. Чаще это родственники, тех, кто погиб в пустыне…

Странно, но только после этих слов я вспомнила обо всех тех благих делах Наматхана, про которые нам рассказывал Дерзольд. Прежде мне казалось, что он всего лишь ворует у одних и раздает другим, как часто бывало у бандитов, желающих подкупить население, но теперь я собственными глазами видела, что оазис вполне мог одарить бедняков в городах Сантерии, а Салим буквально из воздуха добывал воду. И все же мне не давал покоя взгляд Салима, изменившийся, едва я упомянула Амерона.