Повелители драконов: Земля злого духа. Крест и порох. Дальний поход - Андрей Анатольевич Посняков

– Еще и гуси, и гагары – целый мешок.

– Угу, угу… Ладно, отнесите добычу на кухню и живо сюда. Ясавэй, надеюсь, ты уже разбил всех своих на тройки?

– Давно уже разбил, славный вождь.

Еще бы не разбил! Если кто в этом и сомневался бы, так только желчный и никому не верящий Хасавото. Ясавэй прямо чувствовал исходившее от вождя презрение, прекрасно зная, что так старый воин относился ко всем, особенно – к колдунам, за что те, имея на него зуб, конечно, давно бы вождя прищучили – кабы великий шаман Нгар Сэвтя с ним не приятельствовал да не пил длинными зимними вечерами хмельное питье из сушеных ягод и трав.

Ясавэй давно уже разбил своих воинов на дозорные тройки, первую – на самом дальнем рубеже – возглавил сам, в остальные назначил старшими надежных ребят, себе же взял Явлико и Вавлю, за которыми глаз да глаз нужен.

Зевнув, воспитатель юношей Хасавото кивком головы утвердил принятое решение, да особенно в него и не вдумывался – какая разница, кто там да где? Дозорные собрались быстро: взяли с собой луки со стрелами и короткие копья, прихватили вкусный кисель в плетеной баклаге, вяленое мясо спинокрыла да выпотрошенных гусей – на каждую тройку по одному.

Уводя своих товарищей в дозор, Ясавэй чувствовал гордость. Еще бы, когда-то, в давние времена, этим важным делом – охраной поселка – занимались почти исключительно колдуны, зорко вслушиваясь – не шевельнется ли где-нибудь мысль затаившегося, задумавшего недоброе дело врага? Да, так было раньше, но не сейчас – в последнее время колдуны расслабились, разленились, да и мало их осталось в славном селении Яранверг. Кто-то умер, а кто-то – из самых мудрых – был призван в столицу.

В спину идущих на север молодых воинов ласково светили два солнца – обычное – чуть левее, и справа, почти по центру – Великое солнце сир-тя. Первую тройку выставили в зарослях густых, в человеческий рост, папоротников, вторую – у самого оберега, третья же тройка, ведомая лично Ясавэем, добралась до дальней хижины лишь к ночи, когда волшебное светило угасло, на время превратившись во вторую луну, солнце же обычное почти всю ночь кружило по горизонтам, как и положено в долгий полярный день, заливая все вокруг призрачным желтовато-белесым светом.

Густые заросли папоротников и цветущих рододендронов, розовых и белых, сменили орешники, липы и клены, следом, ближе к северному холодному берегу, появились, закачали на ветру мохнатыми лапами ели. Далеко, далеко забрались, столь дальний дозор учитель Хасавото решил возобновить впервые за долгое время, наверняка дабы закалить молодых воинов, ибо с этой стороны никакого нападения ожидать не приходилось. Тем более – имелись обереги.

Еще у рододендронов Ясавэй краем глаза заметил пару волчатников – мерзкие твари чуяли возможную добычу, но ничего поделать не могли – на тропу их не пускали обереги и ежемесячно обновляемое заклятье. И все же коварные хищники упрямо шагали следом, не упуская из виду трех молодых воинов, шли почти до самых елей, лишь только там повернули обратно из-за приносимой ветром промозглости. Сами юноши тоже замерзли и, добравшись, наконец, до места сразу же разложили костер на вытоптанной около дозорной хижины поляне.

Вавля, согревшись, расслабился – вытащил из хижины гамак, повесил между деревьев.

– А ну, снимай! – сверкнув глазами, жестко приказал Ясавэй. – Явлико – лезь вон на ту сосну, видишь? Будешь караулить первым. Ты же, Вавля, наруби пока лапника – крыша прохудилась, надо бы покрыть – вдруг дождь? А я пока пройду, проверю обереги… чувствую – что-то с ними не так.

Ясавэй действительно это чувствовал… то есть ничего не чувствовал, а должен был бы, ведь кое-какими способностями он все ж таки обладал. От оберегов тянуло бы надежностью и слабой кровью, однако, увы, как молодой воин ни прислушивался к своим ощущениям, как ни принюхивался – ничего такого не ощущал.

Младший из троицы – кареглазый Явлико – скинув торбасы, проворно вскарабкался на высокую сосну, росшую невдалеке от хижины, и, примостившись там на удобно устроенной из веревок и хвороста площадке, не смог сдержать восхищения:

– Вот это да-а! Далеко видать. А красота… красота-то какая.

Сир-тя с детства учились видеть красоту во всем, любоваться солнечными закатами, игрой теней на восходе. Храмы и общественные дома тоже старались строить красиво, забывая про убогость хижин и чумов – как-то выделиться могли позволить себе лишь самые уважаемые мудрецы-колдуны.

– Что, далеко видать, да? – наломав лапника, запрокинул голову Вавля.

– Далеко, ух! – Явлико улыбнулся, свесив босые ноги вниз.

– Пятки лучше бы помыл вон в ручье, – хмыкнул его рыхлотелый приятель. – Грязные.

– Ничего. Сменюсь – помою. Ты ведь меня и сменишь, да?

Вавля безразлично повел плечом:

– Может, и я. Или Ясавэй-нэ-я. Не знаю.

Ясавэй-нэ-я – парень нарочно присовокупил к имени своего старшего товарища и командира уничижительно-ласкательный суффикс «нэ-я», подчеркивая, что все они тут, в дозоре, равны… ну, почти равны, пусть так… а вообще…

– А вообще, не слишком ли наш Ясавэй-нэ-я раскомандовался? Подумаешь, дядька Хасавото его выбрал. И что? Так же мог и меня выбрать… или тебя.

– Не, не выбрал бы, – отозвался с вершины сосны Явлико. – Я из вас самый младший.

– Зато и самый ловкий! – польстил Вавля. – Вон как быстро на сосну забрался – я бы так ни за что не смог. И Ясавэй – вряд ли!

Малолетний Явлико польщенно шмыгнул носом и засмеялся – все ж таки приятно, когда тебя хвалят. Пусть даже Вавля; от Ясавэя – тем более от Хасавото – похвалы вовек не дождешься.

– Ой!!! – он вдруг посмотрел вдаль, в сторону могучего ледяного моря. – А оттуда туман идет. Да густой какой – скоро вообще ничего не будет видно.

– Не видно, и не надо, – негромко засмеялся напарник. – На что обереги? Сейчас Ясавэй их проверит, вернется… Эх ты ж, мать моя пухуце! Костер-то почти погас… Что ж ты не сказал, Явлико?

– Так разве ж я должен за костром следить? – резонно отозвались с дерева. – Погас, так разжигай, делов-то! Ой! Ох и туманище… а быстро его ветер несет, брр.

Подросток передернул плечами, словно предчувствуя, что совсем скоро – вот-вот – густой туман накроет всю округу промозглой пеленою, и здесь, на сосне, враз сделается весьма неуютно, холодно, сыро. Ну, воин на то и воин, чтоб терпеть все невзгоды, трудности закаляют мужчин. Делают их сильнее.