Когда говорит кровь - Михаил Беляев

А это было уже хоть чем-то. Честь и прославленное имя играли большую роль в жизни высшего сословия. Особенно в деле получения должностей. Но вот на что им было жить с этим добрым именем и без доходов от всех других владений, которые намеревался забрать за свою помощь Кирот Кардариш, она пока не представляла.

Впрочем, ее собственная семья была в ещё худшем положении, чем Себеши — её трижды проклятый дедуля, Майло Этревиш, был не только главным полководцем Милеков, но и близким другом самозванца Келло Патариша. Настолько близким, что когда это странное восстание раздавили, он так и не смог найти в себе силы публично покаяться и перерезать вены, как того требовал обычай. Напротив, он начал осыпать победителей проклятьями и горланить при толпе зевак о своей вечной верности Келло Патаришу и делу возрождения власти самодержцев. Неудивительно, что после таких публичных откровений немалая часть ее родственников жила в изгнании, обосновавшись преимущественно в Каришмянском царстве. Как раз вместе с остатками Патаришей. Другая же часть славного рода Этревишей сидела теперь по отдаленным имениям, которые остались после конфискации всего остального имущества, предпочитая вообще не показываться в больших городах. Так что ни на какую помощь с их стороны она рассчитывать не тоже могла.

Великие горести, да если бы её собственный род не находился в таком жалком положении, то она бы и за погрязшего в долгах Себеша никогда не вышла. Просто тогда ее отцу показалось, что стремительно возвышавшийся Шето Тайвиш окажется более щедрым со своими сподвижниками и их семьями. Увы, с этим он просчитался. Да, Тайвиши не дали им утонуть, но и существенной помощи не оказали.

Ну а теперь Шето был мертв. Отравлен в собственном доме. А значит все те, кто устроил ему эту скоропостижную кончину, вскорости вцепятся в юного Лико и всех членов этой фамилии. Словно голодные дворовые псы в кусок свежего мяса.

Вот и получалось, что кроме протянутой Киротом руки, у нее и вправду ничего не было.

Великие горести. Как же она устала.

Двери вновь распахнулись и, держа большой поднос, в гостевую залу вошла дородная коренастая рабыня. Подойдя к столу, она начала расставлять блюда с жареной рыбой, лепешками, брынзой, травами и рассыпчатой пшеничной кашей. Лиатна подняла глаза на служанку. Та мило улыбалась во всю ширину рта.

— Что это ты принесла?

— Угощения, которые вы просили принести. Вот жареная кефаль и морской окунь в сметане и лимонах, а это барабулька в масле и пряных травах. А вот это…

— А ты знаешь, зачем я приказывала подать обед?

— Чтобы угостить пришедшего благородного господина, моя хозяйка.

— И ты видишь его здесь?

— Нет, моя хозяйка.

— Может это потому, что его тут нет?! Великие горести, воистину вы не слуги приличного дома, а толпа ленивых и тупых дикарей. Надо было давно продать вас всех на рудники, чтобы вас там сгноили заживо!

— Не гневайтесь хозяйка, мы же готовили все так быстро, как только могли!

— Ты смеешь спорить со мной, рабыня?

— Нет, не смею хозяйка.

— Тогда пошла прочь отсюда, криворукая дура.

Лиатна с размаху ударила служанку по рукам. Поднос с остатком блюд упал, звонко ударившись о мраморный пол. Вскрикнув, служанка рухнула на четвереньки и принялась собирать разбросанную еду, но вдова с силой пнула её в зад ногой. Не ожидав удара, служанка растянулась на полу, уткнувшись лицом в перемазанных сметаной окуней.

— Прочь, я сказала! А не то я прикажу избить тебя палками!

Быстро поднявшись на ноги рабыня что-то нервно запричитала и кланяясь попятилась назад. Губы Лиатны скривились в недоброй усмешке. Конечно, издеваться над рабами считалось среди ларгесов дурным тоном, но, великие горести, только это странное чувство власти над другим человеком и не давало ей сейчас раскиснуть и разрыдаться. А она должна была быть сильной. Она должна была с гордостью и достоинством пройти все ниспосланные ей богами испытания. И если для этого ей нужно было превратиться в воплощенный кошмар для своей прислуги. Ну что же — пусть будет так. В конце концов, они были имуществом.

Лиатна посмотрела на стол перед собой — служанка успела поставить только тарелку с жареными лепешками и большую миску полную фараффы — перетертой брынзы, замешанной с кинзой, луком, сметаной, чесноком и лимонным соком. Взяв ещё горячую лепешку, она зачерпнула ей целую горку густого соуса и отправила в рот.

Вот и всё. Её дорогой дочке снова был обещан муж и на этот раз весьма достойный. Всё, что ей оставалось, так это получить формальное согласие сына. Пусть он и не был совершеннолетним, но, как будущий глава рода, в отсутствии иного мужского опекуна, все же должен был дать свое согласие.

Хлебнув напоследок вина, хозяйка дома направилась в библиотеку. Энай почти наверняка был сейчас там, изучая какой-нибудь очередной пыльный свиток. С того самого времени, как он научился ходить и говорить, он был именно таким: тихим и нелюдимым мальчиком, удивительно непохожим на свою сестру. С другими детьми он почти не общался, а из взрослых предпочитал проводить время лишь с семьей и учителями, которые, впрочем, наперебой хвалили его ум и тягу к знаниям.

Вот только толку от книгочтейства Лиатна не видела. Для ларгеса не было важнее навыка, чем выживание в высшем обществе Тайлара. Только умея плести интриги, подкупать, заключать союзы и делать ставки на едва уловимые перемены сил, можно было уберечь династию от упадка. А с этим у Эная были проблемы. Как и вообще — с общением. Проклятье, он даже рабынями не интересовался, хотя обычно мальчики его возраста очень активно постигают новые ощущения с домашней прислугой.

Будь он вторым или третьим сыном, то вполне мог стать и украшением семьи, заняв какую-нибудь звучную, но бессмысленную должность сановника, жреца или став мыслителем в Великой библиотеке Кадифа, куда сбивались такие же как он умники со странностями. Но Энай был наследником рода. И вскоре в его слабые и болезненные руки должна была лечь вся ответственность за судьбу семьи. За их будущее и статус. И это до дрожи пугало Лиатну Себеш.

Сколько благородных фамилий остались лишь в хрониках государства? Сколько династий, чье имя когда-то гремело и поражало своим великолепием, иссякли и вымерли, когда их новые главы втягивали своих родных в авантюры или оказывались слишком слабы, чтобы защититься от хищников этого мира? Их было слишком много. Да что там, её собственный род почти исчез и Лиатне совсем не хотелось, чтобы и эта семья, и так балансирующая на грани, рухнула в пропасть.

Войдя в домашнюю библиотеку, она невольно поморщилась от запахов свечной гари. Её сын был тут. Сидел за круглым столом, склонившись, словно старый дед, над большим развернутым свитком. Его губы беззвучно шевелились, а палец быстро вводил по рядам букв.

— Что читаешь? — спросила она, присаживаясь на свободный стул рядом.

— Историю основания и падения государства Каришидов, — не поднимая глаз, ответил Энай.