Королевства Доблести - Скотт Чинчин

— Ну, ну, девочка, — негромко сказала она, оборачиваясь к приближающемуся человеку.

— Лейтенант Ринн, я освобождаю вас от дежурства. С этого момента я приказываю вам развлекаться на состязании бардов.

Капитан Теорн уперся своими крупными руками в бедра и улыбнулся ей. Его зубы блеснули в неярком свете.

— Но, Теорн... почему? И где твоя лошадь?

Его улыбка исчезла.

— То ли хромота Лунной Леди заразна, то ли пора чинить мостовые. Снежная Королева растянула ногу.

Ринн открыла рот, чтобы высказать дальнейшие опасения, но Теорн ободряюще добавил:

— Утром с ней все будет в порядке. Я решил, что стражу у ворот я могу нести и пешком. А теперь иди в «Черный Кабан».

Изящные синие брови Ринн озадаченно нахмурились.

— Теорн, мы же обо всем договорились три дня назад.

— Ты хочешь сказать, что не хочешь идти?

— Конечно, хочу, но долг платежом красен, и...

— Это приказ, Лейтенант. — Громкий голос Теорна, обычно такой веселый, внезапно стал холодным.

Ринн взмахнула рукой в салюте.

— Да, Капитан, — ответила она таким же холодным тоном. Слова Теорна задели ее, но она послушалась. Ринн «Законопослушная» была очень послушным солдатом.

Джандер сидел у стойки бара, перед ним стояла нетронутая кружка с элем. Он вспомнил об ужасном открытии Ринн. Волки, предположил он. Эльф с отвращением фыркнул про себя. Ах, если бы он был таким же чистым и простым, как волк. Обернувшись к полной народу комнате, он печальными серебряными глазами оглядывал веселую сцену.

»Черный Кабан» был освещен достаточно неярко, чтобы там было уютно, но и достаточно ярко, чтобы там не было страшно. Дымные масляные лампы свисали с потолочных балок, а в большом камине весело пылал огонь. Перед камином была устроена сцена. Как раз в этот момент там выступал худенький лесной эльф. Стройные пальцы музыканта порхали, выстукивая маленькой деревянной ложечкой мелодию на металлических струнах цимбал.

С камина на музыканта смотрел черный кот. Его звали Индиго, потому что шерсть у него была иссиня-черной; он был талисманом таверны. Он, как всегда, сердито зашипел на Джандера, когда золотой эльф вошел; Джандер потянулся к его разуму и успокоил животное ментальным прикосновением.

Сияющие посетители, сидящие за десятью столами и за стойкой бара, внимательно слушали и щедро хлопали, когда бард закончил выступление и поклонился. Настало время перерыва, и лесной эльф с еще несколькими музыкантами воспользовались случаем, чтобы промочить глотки, пока состязание не возобновилось. Джандер продолжал оглядывать толпу.

Немногие из посетителей могли представлять угрозу. Была парочка возможных скандалистов, но из оружия у них были только кухонные ножи. В основном толпа состояла из местных фермеров и музыкантов. Джандер пригляделся к старику, сидящему справа от него за стойкой. Слишком хрупок, чтобы быть воином. Но этот старик держался со спокойной уверенностью. Возможно, он волшебник, решил эльф.

— Дядюшка Погг! — раздался пронзительный детский голос, и в гостиницу влетел мальчик. К нему повернулись несколько голов, и люди с любопытством посмотрели на мальчишку.

— Тревис! — воскликнул приземистый бармен, озадаченно нахмурившись. — Что, во имя... иди сюда, малыш!

Задыхаясь, взлохмаченный мальчик бросился к своему дяде.

— Дядя, мы нашли лошадь Наездника, и папа сказал, чтобы я бежал и сказал тебе. Он думает, что ее надо вернуть хозяину, и...

— Да, да. Утром. Разве твой отец забыл, что сегодня состязание?

Погг тяжело вздохнул и закатил глаза.

— Нет, Шомар о таких вещах никогда не помнит.

— Но Наездник...

— Утром, Тревис. Сейчас уже стемнело, а я очень, очень занят.

Старик, сидевший рядом с Джандером, с любопытством наблюдал эту сцену. Теперь он вмешался.

— Твой дядя прав, Тревис. Посмотри-ка сюда.

Он взмахнул тонкими мягкими пальцами правой руки, и над головой у мальчика появились три сияющих шара. Тревис вздохнул и нерешительно потянулся к шарам.

— Можешь их осторожно подбрасывать, и они будут парить, как снежинки, — сказал, улыбаясь, волшебник. Завороженный чудесными волшебными шарами, Тревис послушно отправился в свободный угол, подбрасывая шары.

— Ах, быть таким юным, так легко забывать о сложностях, — вздохнул Джандер. Волшебник повернулся к нему, и золотой эльф внимательно посмотрел в бледно-голубые глаза старика. — Как тебя зовут, добрый волшебник?

Старик мигнул, пытаясь отвести взгляд.

— Пакар, — произнес он наконец, поддавшись немому мысленному приказу эльфа.

Джандер беззвучно проверил силы старика. Весьма могущественный волшебник, заметил он, но не настолько силен, чтобы сопротивляться мне. Вслух эльф сказал:

— А я Джандер Солнечная Звезда. Если когда-нибудь мне понадобится твое искусство, ученый Пакар, я надеюсь, я смогу попросить тебя о помощи.

Пакар, зачарованный, смотрел эльфу в глаза.

— Конечно.

Золотой эльф улыбнулся.

— Алуиз, еще одну кружку для моего друга, — приказал он официантке, которая подошла к стойке — наполнить несколько кружек. Девушка не была красавицей, но у нее была округлая фигура и озорные, смеющиеся глаза. Курносый нос довершал впечатление. Она дружески подмигнула Джандеру, который положил на стойку деньги и опять обернулся к сцене.

На выступающего стоило обратить внимание. Его голос был приятным и чистым, а искусно сделанная арфа говорила, что это опытный менестрель. Джандер решил, что певец издалека. Ярко-желтая туника, сочетавшаяся с бледно-золотыми волосами, и розовый оттенок его штанов ясно говорили, что этот молодой человек не местный. В Мистльдэйле одевались в более темные тона, особенно в это время года.

Джандер прищурился. У певца что-то висело на шее на кожаном шнурке. Подвеску прикрывала туника, но верхние пуговицы были расстегнуты. Бард потянулся к низким струнам арфы и слегка наклонился вперед, и то, что висело на кожаном шнурке, выскользнуло наружу. Джандер видел эту вещь всего мгновение, пока она не исчезла в складках одежды певца, но этого было достаточно.

Деревянный диск, покрашенный в розовый цвет. Никакие узоры не искажали его простой красоты. Джандер хорошо знал, что это за символ. Это объясняло и одежду певца, желтый и розовый оттенки...

В сердце Джандера поднялась болезненная, ироническая радость. Этот бард был священником Латандера, Повелителя