Доктор Крюк 2 - Виктор Гросов

Я положил бумагу обратно, постучав по ней пальцем, и прикинул: юг, далеко на юге, за Карибами, в глубине материка.

Благодаря Изабелле я многое узнал о том времени, в которое попал.

Скажем, 1657 год — это время, когда Карибы уже не были просто тёплым морем с дикими островами, а превратились в арену, где Испания, Англия, Франция и Голландия скрестили шпаги и пушки. Испанцы всё ещё считали эти воды своими, цепляясь за старые права, дарованные папским указом ещё в XV веке. Их галеоны, груженные золотом и серебром из Мексики и Перу, шли через Карибское море к Гаване, а оттуда — в Севилью. Эти «серебряные флотилии» были лакомым куском для всех, кто мог держать саблю или заряжать пушку. В 1657 году Испания всё ещё была грозной силой, но уже трещала по швам: казна пустела, войны в Европе её выматывали, а колонии в Новом Свете становились всё более уязвимыми.

Англичане в это время только начали вгрызаться в Карибский пирог. В 1655 году, всего за пару лет до той условной точки, Оливер Кромвель отправил флот под командованием адмирала Пенна и генерала Венейбла захватить испанские владения. Их целью была Эспаньола, но они облажались и вместо этого взяли Ямайку. К 1657 году Ямайка уже стала английской базой — сырой, дикой, но стратегически важной. Порт-Ройал ещё не превратился в тот пиратский рай, каким я его знал позже, но уже тогда там швартовались корсары, которым Англия давала «патенты» на грабёж испанцев. Это называлось Западным замыслом Кромвеля — бить Испанию там, где она богата, и отбирать её колонии одну за другой.

Французы тоже не сидели сложа руки. Они уже закрепились на Тортуге — этом гнезде головорезов, где теперь Изабелла обещала мне помощь. В 1657 году Тортуга была под контролем французских буканьеров, этих полудиких охотников, которые жарили мясо на кострах и ненавидели испанцев лютой ненавистью. Остров был формально под Францией, но там правили свои законы — точнее, их отсутствие. Французская корона пыталась навести порядок, ставила губернаторов, но те либо сбегали, либо становились такими же разбойниками, как местные. Последнее применимо к отцу Изабеллы.

К 1657 году Франция ещё не была той морской державой, какой станет позже при Людовике XIV, но уже тянула руки к Мартинике и Гваделупе, укрепляя свои позиции.

Голландцы тоже были тут. Они не гнались за большими колониями, как испанцы или англичане, но их корабли бороздили Карибы, торгуя всем — от сахара до рабов. В 1657 году Голландия была на пике своей Золотой эры, и её Ост-Индская и Вест-Индская компании зарабатывали миллионы. Они держали Кюрасао и несколько мелких островов, используя их как перевалочные базы. Испанцы их ненавидели, но ничего не могли поделать — голландские фрегаты были быстрыми, а пушки точными.

Я постучал крюком по столу, глядя на карту. Политический ландшафт того времени был как шторм: волны империй сталкивались, а между ними шныряли пираты, как акулы между обломками. В 1657 году Фрэнсис Дрейк уже давно был мёртв — он умер в 1596 году, — но его легенда жила.

То место, что описал Кит — озеро, пирамиды, джунгли, — оно явно не на островах. Это материк, где-то южнее, за пределами привычных маршрутов галеонов. Может, в землях, которые испанцы называли «Tierra Firme» — ныне Венесуэла или Колумбия, — а может, ещё дальше, в глубине, где индейцы всё ещё правили, не зная о белых дьяволах с их пушками и крестами.

Я провёл пальцем по карте, прикидывая. Испанцы активно осваивали Южную Америку. Они уже давно разграбили империю инков, но слухи о золотых городах, вроде Эльдорадо, всё ещё будоражили умы. Конкистадоры вроде Франсиско де Орельяны или Гонсало Писарро пробирались через джунгли Амазонки и Анд, теряя людей, но находя следы древних цивилизаций — пирамиды, храмы, каменные дороги. Может, Дрейк время своих рейдов против испанцев наткнулся на что-то такое? Он ведь плавал вдоль побережья Южной Америки, грабил Панаму, заходил в устья рек. Что, если он нашёл путь к какому-то затерянному месту, о котором испанцы не успели доложить королю?

Я задумался о Ките. Если ему сейчас лет двадцать семь, а он говорит, что был ребёнком лет семи, значит, его история — это где-то 1630-е или чуть позже. Но он упомянул индейцев с пирамидами, а это отсылает к чему-то более древнему, чем его время. Может, он попал к племени, что хранило память о прошлом? В 1657 году индейцы в глубине материка ещё сопротивлялись. Чибча, муиски, народы Анд — они строили пирамиды и знали золото. А озеро… Я вспомнил легенды о Гуатавите, священном озере муисков, где вождь, покрытый золотой пылью, бросал сокровища в воду. Оно в Колумбии, далеко от Карибов, но вдруг Дрейк слышал о нём и искал что-то похожее?

Карибы были полны слухов о сокровищах: затонувшие галеоны, спрятанные клады, индейские города из золота. Карта передо мной могла быть ключом к одному из них. Но чтобы понять, куда идти, мне нужно больше, чем «юг» от Кита. Архивы Тортуги, о которых говорила Изабелла, могли дать подсказку — старые записи испанцев, захваченные пиратами, или заметки какого-нибудь штурмана.

Я встал, прошёлся по каюте. Карибский бассейн был котлом, где варились войны, жадность и отвага. Испанские порты вроде Картахены и Порто-Белло кишели солдатами, но их гарнизоны часто голодали, пока пираты грабили прибрежные деревни. Английские корсары с Ямайки нападали на всё, что движется, а французские флибустьеры с Тортуги резали испанцев, как свиней. Голландцы торговали с теми, кто платил, не задавая вопросов. А в глубине материка, за этим хаосом, жили индейцы, чьи пирамиды и озёра могли хранить то, что Дрейк зашифровал.

Я вернулся к столу, взял карту и поднёс её к свету. Три пирамиды, озеро, джунгли. Это не Карибы — это дальше, где цивилизация XVII века едва касалась земли. Может, Дрейк спрятал там добычу, которую не мог вывезти? Или нашёл что-то, о чём не успел рассказать?

В любом случае, я на верном пути. Сначала Тортуга — найти вторую часть в архивах. Если она вообще есть. И тут меня озарило. Как же я сразу не подумал?

Глава 8

Интерлюдия

Сент-Китс

Солнце клонилось к закату над Сент-Китсом, окрашивая гавань золотыми бликами, дрожащими на мутной воде порта. Ветер доносил соленый запах моря, смешанный с вонью рыбы и рома, а гомон матросов наполнял воздух. У края пирса стоял Филипп Сидни,