Отродье мрака - Rotten Apple

— Самая первая запись в этой книге ссылается на события четырёхсотлетней давности, — заметил Вирл. — А что же происходило здесь ещё раньше? И правда ли, что город построен на цвергских развалинах?

Корешок был человек не старый, но уже лысеющий и страдающий болью в мышцах. Какая-то хроническая сонливость всё время одолевала его, он подолгу соображал и собирался с мыслями, прежде чем ответить.

— Светский люд не слишком давно озаботился такой мелочью, как история, — медленно проговорил он. — Я нахожу это забавным: когда-то вы были для нас светочем просвещения, а теперь сами учитесь у тех, кого некогда взрастили, хе-хе. Что до цвергов… — он потёр глаза. — Невежды считают их сказкой, а между тем многие наши, людские то бишь, поселения стоят на руинах их городов.

— Отчего же они исчезли? — увлечённо спросил Вирл.

— Этого никто сказать не может, — Корешок зевнул. — Но те немногие, кто находили останки цвергов, говорят, что кости их зачастую обуглены. Что бы это ни значило, всё указывает на гибель в огне…

Вскоре он задремал, а дверь снова загремела. Быстрым шагом вошёл Арлинг — стремительный и раздражённый. Его шевелюра цвета остывшего пепла была угрожающе растрёпана, походный плащ он снял, оставшись только в изношенной рубахе и холщовых штанах — обычной одежде школяров Цитадели.

«Вот уж книга, которую мне никак не осилить», — подумал Вирл, поднимаясь навстречу другу и оглядывая его.

— Уже в любимой компании? — усмехнулся Арли, но как-то безрадостно.

— А ты чего не с остальными?

Арли покривил носом, будто почуял неприятный запах. Сложил на груди руки и стал злобно расхаживать взад-вперёд.

— Мне их компания тоже не мила, — небрежно бросил он.

Ну конечно, подумал Вирл. Нессу ведь поселили с остальными. Удивительно, как научился он читать настроение Арлинга по одним только его речам и движениям. С другой стороны, временами он не мог понять про Арли куда более простых вещей: к примеру, видит ли тот вообще в нём друга. Их многое связывало, — но что если то было просто пособничество? Взаимопомощь в целях выживания?

Вирл снова сделал осторожную попытку разговорить его:

— Ты так и не рассказал мне…

— О чём? — Арли угрожающе уставился на него, как бы спрашивая без слов, действительно ли тот желает вернуться к этой теме.

— Не рассказал о том, что случилось в Свекольных Уделах, — Вирл выдержал его взгляд и даже попробовал упереться: — Я видел, как умирали Шэй и Фролл. Видел ужас на лицах остальных, и на твоём тоже. Даже нахальная рожа Махо теперь вечно кисла, как если бы случившееся напрочь ему всю спесь сбила! И Чембл… Знаешь, он ведь никогда нам зла не желала, хоть и мог иногда подколоть из желания остальным угодить… А я ведь даже тела его не видел, Арли, и как-то не по себе мне от всего этого!

Арли сложил руки на груди, прислонился спиной к книжной полке и опустил голову, слушая причитания Вирла. Когда архивариус замолчал, он ещё долго оставался неподвижен, и странная борьба была на его лице: ответ дался ему нелегко.

— Я… я рад, что ты с нами не пошёл… — тихо сказал он. — Не надо было тебе видеть того, что там случилось. Адепта Чембла порвали на куски прямо у меня на глазах, а я… — он стиснул зубы, борясь с ядовитой ненавистью к себе, — я впервые испугался.

— Все боятся, знаешь ли… — Вирл пригладил пальцем согнутую страницу тома. — В Цитадели я тоже часто боялся — боялся других адептов, которые издевались над нами, и наставников, мучивших нас голодом и телесными наказаниями. И мне ещё страшнее от того, что даже между ними нет согласия. Я давеча писал послание в Цитадель под диктовку Грегори — так он там про Чембла и не упомянул вовсе!

— Ты не понимаешь! — жалобно взъярился Арли. — Самолюбивые адепты, наставники с их наказаниями — всё это пыль, ничто, а я тогда испытал совсем другой, истинный страх! В рожах дикарей, пытавшихся нас сожрать, я увидел что-то такое, что-то до омерзения знакомое… Плевать я хотел на интриги наставников — если Грегори юлит ради продолжения похода, пусть так. Я теперь видел, что угрожает Жерлу, и всё сделаю, чтоб это уничтожить!

Вирл тяжело вздохнул, опускаясь на табурет. Ненависть — вот чего он никак не мог понять в Арлинге. Откуда столько злобы, столько неодолимой тяги к разрушению в этом юноше? Они всё детство были не разлей вода, и всё-таки в глубине души Вирл не мог избавиться от предчувствия, что пожар, полыхающий в Арлинге, однажды перекинется и на него.

— Я просто хочу быть уверен… — с усилием произнёс Арли, когда Вирл уже не надеялся что-либо из него вытянуть. — Хочу быть уверен, что, когда опять встречусь с тьмой, мне не придётся делать это одному. Горелый и все другие могут поступать как им вздумается. Но вот без твоей помощи мне придётся тяжко… Я просто должен знать: будешь ли ты рядом, когда придёт время… как всегда был — даже если это грозит смертью?

Вирл поднял на него глаза, сперва не веря в услышанное. Он отлично знал, какой Арли был не мастак по части откровенности, — и оттого ещё больше растрогался, сознавая, как нелегко было ему говорить об этом.

«И всё-таки он дорожит мной, — с нежной улыбной подумал Вирл. — Хоть в этом у меня теперь нет сомнений».

— Буду, — сказал он вслух и захотел обнять друга, но тут же отказался от этой затеи.

ㅤ

Грегори вышел за ворота замка, неся под мышкой клетку с кудлохвостом. Спустившись на скалистую тропу, ведущую вниз, к городу, он остановился на повороте и отпер клетку маленьким ключиком, который дал ему Корешок.

Зверёк был коричневый, с белоснежным мехом на брюшке, с продолговатым извилистым тельцем и умной мордочкой. Найти такого было непросто — немногие кудлохвосты ещё помнили дорогу в Цитадель. Грегори взял его за туловище, достал из клетки и осторожно прикрепил футляр с пергаментом к кожаному ошейнику грызуна. Он опустил зверька на землю, и тот, размахивая пушистым хвостом, мелкой трусцой побежал по скале — выискивать крохотные лазы, недосягаемые для иных гонцов.

Алмаз Тартарии — часть вторая

«Раз, два, три —

Асваргота помяни!

Асваргот шепнул на ухо,

Что сегодня водишь ты!»,

— детская считалочка.

В замке леди Эддеркоп дни тянулись медленно. Служители Пламени, привыкшие к размеренному, однообразному быту, никак не могли свыкнуться с