Overlord: Право на жизнь. Том 3 - Hydra Dominatus

Однако даже такой удар не помешал Теократии сохранить статус лидирующей державы. Как и меры эти стали причиной для невиданной ранее мобилизации общества. Все люди Слейновской Теократии объединились дабы помочь беженцам, а затем тут же начали разворачиваться народные дружины, что тут же брались под крыло рыцарскими домами и полубогами, которые собирались положить конец войне с эльфами на юге, склонить к сотрудничеству горделивых гномов и когда-нибудь отомстить Назарику.

Иными словами Слейновская Теократия использовала своё поражение на все сто, более того, поражение это было спланировано. Теперь власть могла делать вообще что угодно оправдывая это Назариком. В свою очередь Святое Королевство Робл также начало действовать активнее. Их флот уже ударил на северным землям моего Дракенхольда и только Железная Дева Бритта сражалась там, не ожидая помощи от короны и работая с тем, что имела на данный момент.

Де-юро она признавала себя частью Дракенхольда. Де-факто северные земли сплотить лишь вокруг того, кто их защищал. Как и большая часть офицеров и сама Бритта лично преклонять колено не явились, оправдав это тем, что как бы война. И с одной стороны всё логично, а с другой… с другой Дракенхольду пророчили ту же судьбу, что и Ре-Эстизу, который не имел внутренней стабильности.

Одного я только понять не мог, почему на востоке боевые действия приостановились. Лишь изредка патрули рыцарей сражались там. Впрочем, грузится всем эти я не стал, а как только выбрал инструменты, взял еды и новой одежды, то направился обратно в горы.

За свою жизнь я вообще не занимался ручным трудом. Ни табуретки не сделал, ни на заводе не работал. С одной стороны и слава богу, что спину не гнул за благо других, но… мне казалось я что-то упустил. И хоть ни одного очка класса я никогда не вкину в мирные профессии, но всё равно это не помешает мне наверстать упущенного. Тем более ручной труд умиротворял, если верить всяким умным книжкам.

Одним за другим я валил деревья, пару раз себя чуть не убил этим, таскал на своём хребте брёвна, сам обтёсывал. Инструменты были, руки на месте, статов тоже прилично, а опыт… опыт дело наживное. Да, профессии у меня не было, но когда я бил по дереву топором оно падало, а когда пилил стволы на брёвна, то… получались брёвна.

Вероятно взяв профессии я бы как-то это ускорил, получил бы какие-то баффы, но суть была такова, что и без профы ты легко мог построить дом. Тебе ничего не мешало. Так что я и строил свою избу, затем вторую, третью, после особняк и так продолжалось на протяжении недели, затем месяца.

И в процессе своего умиротворяющего труда я заметил, что отгрохал пустую деревню, ради которой вырубил приличное количество леса. Это не осталось незамеченным, уже давно лесники, грибники, охотники — все кто забредал сюда разносили странные вести о психе, что словно Геракл таскает на плече брёвна. Дальше надо было лишь сложить два плюс два.

— Хм… м-да, таким как я бумагу лучше не доверять, — пробурчал я, испортив очередное полотно своим кривым чертежом.

— Ваше Величество, — тем временем позади меня раздался голос Лиры, что аккуратно спешилась с коня.

С её ростом ей действительно было тяжело и залазить в седло, и спрыгивать с лошади, но в целом она справлялась и без чужой помощи, и без подставки, ведь и то, и другое она считала недостойным регента Дракенхольда. Её большинство солдат и так не уважали, а если она ещё и в седло без помощи залезть не сможет… м-да, тяжело ей было, несмотря на поддержку герцога и большей части совета.

С Лирой также прибыли и многие другие. Хельга прибыла лично, сам герцог отправил своего первого сына, тут же был и Глум. Они пришли к королю-вампиру, что одним своим ударом мог превратить в фарш рыцаря, к тому кто огромной ценой защитил город и считался из-за этого воплощением зла, ведь перерезанные глотки населения Асенару до сих пор не посчитали.

И хотели они одного, чтобы я как-то решил все их проблемы. Они даже не знали, что за этой бледной личиной скрывается по факту… молодой парень, который и сам не знает, что творит. Всю свою жизнь я играл в игры, чем продолжил заниматься и на посту короля. Я не был правителем, я играл в правителя и делал это херово, ведь ничего умнее, чем развиваться одну войну, другую, третью я и не придумал.

Даже вон, в Теократии и то гамбит куда более хитрый провернули. А я даже индоктринации время не уделял, потому что… потому что слабо представлял, что это такое и думал лишь о том, чтобы мечей побольше выковать, да замков больше захватить. И что я должен сделать теперь? Чего они от меня хотят? Я же только и могу, что разрушать, захватывать, но не создавать что-то новое.

— Дракенхольду нужен король, — произнесла Лира, видя что я продолжаю смотреть на чертёж своей кривой ветряной мельницы, которая будет построена на скале, если конечно конструкция не окажется слишком хлипкой. — Мы проигрываем войну. С каждым днём всё больше мужчин уходит на защиту границ, промышленность умирает, соседи запуганы, гномьи королевства вводят ограничения и все ресурсы уходят на их внутренний рынок, ведь война идёт и к ним. Всё вокруг скоро вспыхнет словно факел и… мы можем сгореть первыми.

Как иронично, но даже Лира всё понимала. Понимала, что по факту Дракенхольду нужна не какая-то моя мудрость, а просто моя сила. Грубая и жестокая сила. Врать не буду, это ранило мою гордость невероятно сильно. Как и раны оставленные Алым Мудрецом из-за этого начинали ныть ещё сильнее. Ведь он тоже был прав, я ничего из себя не представляю и ничего не добился. И с короной Дракенхольда на голове я всё равно останусь всё тем же нелюдимым неудачником-социофобом, что мнит себя социопатом и романтизирует своё положение.

Правда была очень неприятна и хотелось продолжать рубить деревья, складывать из них примитивные избы, чтобы не обращать на неё внимание и игнорировать свою проблему.

— Десять дней. Продержитесь ещё десять дней, — произнёс я, после чего убрал руки со своего стола с неудачным чертёжом.

И развернулся, чтобы направиться в горы. Даже не посмотрел ни на Лиру, ни на толпу, что выстроилась среди деревьев и ждала от меня какого-то чуда. Но всё же правда была таковой, что трусливо поджав хвост бежать