Игра в умолчания - Макс Мах

немногие мгновения в запертом на крепкие железные запоры помещении ломбарда «Заемная лавка Карнака» происходили не менее захватывающие превращения. За дубовыми толстыми дверями и плотно закрытыми ставнями, в длинном и узком торговом зале ударила вдруг с высокого – в два этажа – потолка зеленая молния, затрещали, застонали, прогибаясь, старые доски пола. В воздух поднялись облачка пыли, выбитые волшебным огнем из щелей в полу, но пожара не случилось, и гром не грянул в ночной тишине. Зато холодные всполохи всех цветов радуги заструились по стенам и потолку, заиграли в гранях хрустальных кубков и на полированной стали древних доспехов, отразились в серебре, золоте и бронзе, заблестели на фарфоре и фаянсе, заставили светиться старую слоновую кость и безделушки из бивней мамонта и нарвала. В общем, на короткие мгновения темный ломбард мастера Карнака, полный странных и причудливых, но в большинстве своем старых и мрачных вещей, превратился в некое подобие ярмарочной «Лавки чудес». Но главное действо этой ночи происходило не среди драгоценных или попросту дорогих и редких предметов, а в дальнем углу, за колоннами. Здесь, отделенные от основного зала деревянной ширмой, расписанной в давние времена ныне полустертым и сильно выцветшим экзотическим пейзажем, были свалены тюки ветхого тряпья. Здесь же стоял деревянный манекен – насаженный на длинную деревянную стойку‑шест торс с безликой головой. Болван этот был наряжен в черный, неожиданно хорошо сохранившийся и как бы даже недавно отпаренный длиннополый сюртук, черный же шелковый галстук и шляпу‑котелок того же мрачного или, напротив, торжественного цвета.

Когда ударила молния и цветные блики осветили торговый зал, с манекеном произошла удивительная и страшная метаморфоза. Старое желтовато‑коричневое дерево стало стремительно темнеть, теряя одновременно четкость очертаний, пока не превратилось в сгусток беспросветного мрака. Мгновение‑другое – и «сюртук» ожил. Казалось, что это всего лишь игра воображения, однако движения невидимого и бесплотного существа, на плечи которого надели сюртук, а на «голову» – шляпу, были недвусмысленны. Подразумеваемое, но невидимое существо переступило с ноги на ногу, подвигало плечами, поднесло к «лицу» «руку», словно желая рассмотреть ее вблизи. Но рассматривать оказалось совершенно нечего – в рукаве сюртука клубилась все та же тьма, и кисть руки всего лишь разумелась, но не присутствовала во плоти. Тем не менее «человек» как будто остался доволен увиденным. Он опустил руку, качнул котелком, словно кивая собственным мыслям, и огляделся. Затем – а вокруг бывшего манекена уже снова сомкнулся непроглядный мрак – быстро и ловко добыл из одного из сваленных в бесформенную кучу узлов пару черных лайковых перчаток, а из другого вытащил два кавалерийских сапога с высокими голенищами. Стоит ли удивляться, что и сапоги оказались все того же черного цвета, как и «дуэльная пара»: узкий меч‑шпага и длинный кинжал для левой руки. Перевязь с ножнами обретший жизнь, но не плоть человек надел поверх сюртука. Последним его приобретением стал длинный плащ с капюшоном, и человек‑тень готов был уже покинуть помещение «Заемной лавки Карнака», когда выяснилось, что сделать этого он не может. Попытка пройти сквозь стену или дверь закончилась полной неудачей.

– Дьявол! – воскликнул тогда «человек» приятным мужским голосом. – Он не выпустит меня с одеждой и оружием! Но не идти же голым… – задумчиво произнес он минуту спустя, выяснив, что открыть дверь или окна изнутри невозможно: лавка была заперта снаружи. – О! – сказал он еще через мгновение, увидев сквозь щель в ставнях человека на улице.

Высокий мужчина в темном плаще и шляпе с широкими полями и низкой тульей стоял посередине улицы, держа в поводу тихую вьючную лошадь, и дымил трубкой.

– Добрый человек! – крикнул тогда некто в сюртуке.

Разумеется, сейчас у него было куда больше чужих вещей, чем минуту назад, но сюртук представлялся почему‑то главной из них.

– Добрый человек! Помогите мне выбраться из западни! – крикнул он. – Меня коварно оглушили и заперли в этой лавке и, возможно, убьют, если я и дальше останусь здесь, за железными запорами, в ожидании страшной участи, уготованной мне злодеями!

Мужчина на улице оставил свою лошадь и подошел к окну ломбарда.

– Эй! – позвал он. – Вы там? Вы из лавки говорите?

– Именно, именно! – обрадованно подтвердил Сюртук. – Вы не смотрите, что это ломбард. На самом деле это вертеп порока, тайное укрывище разбойников и гнездо перекупщиков краденого. Меня заманили сюда обманом, и – о ангелы небесные! – только Вседержителю известно, чем все это кончится.

– На окнах решетки… – Трудно сказать, чего больше было в голосе мужчины, неуверенности или рассудительности.

– И дверь на замке, – уныло подтвердил Сюртук.

– А вы точно уверены, что не хотите дождаться утра? – спросил тогда Виктор ди Крей, но чувствовалось, вопрос задан всего лишь для проформы.

– Абсолютно! – подтвердил из тьмы, затопившей ломбард, Сюртук.

– Можно позвать сторожей… – задумчиво произнес ди Крей, пробуя крепкой рукой запертые на засов с замком ставни. – Или стражников от Средней стены…

– Да где же вы сыщете теперь сторожей?! – удивился начинавший терять терпение Сюртук. – Сейчас же третья стража, спят, поди, или выпивают где‑нибудь, канальи!

– Возможно, – не стал спорить ди Крей и, ухватившись за вырез ставни, дернул на себя. Раздался треск, и ставни несколько подались вперед. Затем послышался звон металла о камень, это выпал один из гвоздей, на которых держались проушины засова.

– Да тише вы! – сразу же зашипел из темноты Сюртук. – Всю округу с постелей подымете!

– Вообще‑то, – меланхолично заметил ди Крей, снова ухватываясь за ставень, – им так и так пора вставать, а вам, если вы честный человек, нечего бояться огласки. Или я не прав?

– Прав, прав! – сдал назад Сюртук. – Тяните, добрый человек. Оно поддается!

«Оно» действительно поддавалось. Еще одно решительное усилие, и ставни распахнулись, а засов бессильно повис на одной проушине.

– Ну вот, – сказал ди Крей. – А народ‑то словно бы и не слышит. С чего бы?

– Решетка! – напомнил Сюртук, сдерживая нетерпение.

– Решетка, – согласился ди Крей, вглядываясь во тьму, клубившуюся внутри помещения. – А стекол что, совсем нет?

– Не знаю! – ответил из мрака Сюртук. – Мне об этом никто ничего не говорил.

– А должны были? – спросил ди Крей, берясь за решетку двумя руками.

– Да кто ж со мной говорить‑то станет! – всплеснул руками Сюртук. – Тюкнули по маковке,