Дорога светляков - Анастасия Андрианова

Поскольку дети-полукровки не выживали ни в лесу, ни среди людей, матери часто подкидывали их другим женщинам, недавно разрешившимся от бремени, а чужих детей относили отцам-нечистецам. Нивья ни разу не видела полукровного младенца, но поговаривали, будто Мавана с соседней слободы зим пятнадцать назад нагуляла ребёнка от лесового, подложила девушке из другой деревни, а человеческого ребёнка снесла в чащу. С тех пор она не смогла ни выйти замуж, ни снова родить. Нивью до дрожи пугала эта история, а Мавану она всегда презирала, даже не зная, правду о ней молвили или нет.

– Вы считаете, что не может. Но мой сын живёт. – Тинень развёл руки в стороны, и на миг между его длинных пальцев появились и исчезли лягушачьи перепонки. – Ты не возражаешь, если я немного переменю облик?

Нивья неуверенно кивнула и дёрнула обнажённым плечом. Что ей с облика водяного? Отпустил бы скорее, она бы снова за Радором пошла. А может, водяной помочь чем захочет?

Тинень протяжно выдохнул, будто согласие Нивьи принесло ему облегчение. Кисти его рук непропорционально увеличились, кончики ушей вытянулись, кожа стала явственно-синей, а глаза загорелись, как угольки. Черты лица заострились, и водяной уже не был похож на статного мужчину. Странное, чужеродное существо сидело перед Нивьей, и веяло от него жутью и силой.

– Господин Дорог предрёк, что мой сын от смертной станет князем. И создаст своё княжество внутри существующих. Мне неведомо, как это будет, но нет оснований не верить властителю путей.

– И для чего ты рассказываешь это мне?

– Чтобы ты знала, что у меня нет интереса делать тебя своей наложницей. Отпущу скоро, скрась ненадолго мой день своим обществом.

По углам и вдоль стен шевелились тени, водяницы смелели, выползали в зал, к столу, таскали орехи и мочёные ягоды, оставшиеся с прошлого лета. Нивья повела плечами, стараясь не показывать, что боится водных нечистецей.

– У тебя много слуг. Неужели скучно с ними?

Тинень провёл по руке Нивьи изогнутым когтём.

– С человеком всё ж веселее.

На коже от его когтя осталась розовая царапина.

– Хорошо, – согласилась Нивья. В подводных палатах, в обществе Верховного водяного и его слуг-водяниц ей совсем не хотелось спорить. Проще было добиться своего хитростью.

Она отважилась пригубить мёда и склонила голову, глядя на Тиненя.

– Я побуду с тобой, водяной, только наворожи так, чтоб не менялся день на ночь. А после подскажи, где искать Господина Дорог.

Тинень закинул в рот горсть орехов и принялся лениво хрустеть. Когтём он царапал красный камень на чаше с мёдом.

– Позволь же спросить, Нивья Телёрх, на что тебе Господин Дорог? Желаешь выведать у него свою судьбу? Пустое, он не раскрывает свой замысел людям. А если раскроет, то выразится так, что до самой старости будешь пытаться разгадать, что значили его слова.

– Я говорила про жениха. Господин Дорог увёл его во владения Смарагделя. Лесовой не волен отдавать заложных, нужно позволение того, кто зажёг огонёк.

– Твой лесовой – лживая сволочь, – прошипел Тинень. – Не верь тем, кто прячется в чащобах и в чьих жилах течёт зелёная кровь.

– Тебе, значит, я должна верить, а ему – нет?

– Живой может и вовсе не слушать речи нечистеца. Дети Золотого Отца и Серебряной Матери слишком разны, чтобы находить правду в речах друг друга. Но ты мне нравишься, Нивья Телёрх. Может быть занятно отобрать заложного у лесового. Мы-то ведь не позволяем себе брать плату людскими душами. Так, утаскиваем некоторых на дно время от времени…

Нивья вытянулась в струнку. Водяницы продолжали робко таскать со стола яства, но тут со смехом в зал ворвалась стайка нагих девушек. То были не русалки – лица у них казались хищно-заострёнными, прямые волосы светились серебром, сквозь тонкую кожу просвечивали голубые венки, но самое явное отличие становилось видно, когда девушки поворачивались к Нивье спиной. Сзади от плеч до пояса их кожа была ободрана, сквозь рёбра виднелись синеватые неживые внутренности. «Мавки», – поняла Нивья.

Тинень тоже отвлёкся на мавок, оскалил острые тёмные зубы и довольно сощурил угли глаз. Надо лбом у него показались два заострённых рога, похожих на белужьи рёбра.

Мавки нахально садились прямо на стол, хватали орехи и пироги, перешёптывались и бесстыдно разглядывали Нивью. Ей вспомнились жаркие прикосновения русалок, и к щекам прилил жар. Нивья осушила свою чашу с мёдом, в ушах у неё приятно зашумело, а мысли начали оплываться, как давно зажжённая свеча.

– Так ты поможешь? – спросила она, борясь с подступающей сладкой сонливостью.

Водяницы застрекотали рыбье-звериными ртами, подражая музыке. Мавки приплясывали вокруг стола, таскали яства, как бы невзначай задевая холодной кожей плечи и руки Нивьи, а Тинень, расслабленно откинувшись на спинку стула, жёг глазами-угольями свою свиту и гостью.

– Окажи мне услугу, а я тебе помогу, – ответил водяной.

– Услугу? – удивилась Нивья.

– А ты думала, Верховный водяной добренький олух, который помогает людям просто так? – рассмеялась одна из мавок и сунула в рот крупную брусничину. Ягода лопнула под мелкими зубами, и алый сок потёк по губам.

Мавки расхохотались вороньём, закружили скорее, то сходясь парами, то вытягиваясь хороводами. Водяницы, видно, боялись их больше, чем водного князя, забились обратно в углы и сверкали оттуда жёлтыми глазищами без век.

– Это ты жениха вернуть хочешь?

– Зачем он тебе?

– Что ушло, то ушло.

– Нового найдёшь! – ворковали мавки.

– А если не найду? – огрызнулась Нивья. Ей становилось зябко в нижней рубахе, а мысли о том, что над ними – многие и многие сажени озёрной воды, заставляли сердце заходиться тревожным стуком.

– Значит, и не нужно, – горячо шепнула в самое ухо одна из мавок, расхохоталась и отбежала, обдав Нивью вихрем холодного воздуха.

Тинень кашлянул, привлекая к себе внимание. В его облике стало ещё меньше человеческого: тело искривилось, на спине вырос горб, руки и ноги непропорционально удлинились. Нивья сглотнула и выпила ещё хмельного мёду. Не каждый день пируешь с нечистецким князем, не стесняющимся своего вида… Внезапно ей захотелось увидеть его без прикрытия, такого, каким он был, когда нисколько не стремился походить на человека. И тут же подумалось иное: а Смарагдель что? Неужели под личиной ладного парня тоже таилось чудище?

Убедившись, что Нивья смотрит на него, водяной проскрипел:

– Отнеси Смарагделю то, что я тебе дам.

Тинень взмахнул рукой, и на столе перед ним возникла маленькая резная шкатулка.

– Там… яд? – спросила Нивья.

Тинень растянул рот, вываливая острый синий язык. От этой улыбки водяного Нивью передёрнуло.

– Для тебя – яд. Для него – подарок. Отнесёшь?