Цвет крови - серый - Владимир Брайт

— Думаешь, наши противники купятся на эту примитивную уловку с переодеванием некромантов? — решив отбросить в сторону проблему «союзников», спросил Свен.

— Не знаю, — совершенно искренне ответил я. — Все может быть. Но что бы ни произошло, скажи людям, чтобы ни в коем случае не бежали. Пока мы твердо стоим на ногах, ощетинившись частоколом копий, у нас еще есть хоть какие-то хотя и призрачные, шансы отбиться даже от тяжеловооруженной конницы. Но если побежим... Это будет концом всему.

— Все понял. — Он был явно недоволен тем, что я в очередной раз повторяю изъеденные до дыр и старые как мир вещи.

— Я знаю, что ты все понял, — жестко, чуть ли не грубо, ответил я. — Но у нас в общей сложности около ста бойцов, которым еще нет и восемнадцати, а когда ты молод и на тебя неукротимо, словно громадная океанская волна, накатывает лавина тяжеловооруженных всадников, можно забыть о доводах разума и, бросив все, побежать. А паника...

— Паника, словно чума, тут же распространяется на всех, — с нарочито показным смирением закончил предложение мой заместитель.

Свен был только немногим старше меня, имел острый ум, мог быстро ориентироваться в мгновенно меняющейся ситуации и являлся одним из лучших охотников. Собственно говоря, именно благодаря этим качествам я и сделал его своим заместителем. Но, несмотря на все эти неоспоримые достоинства, в душе он все еще оставался большим ребенком, время от времени не отказывавшим себе в удовольствии подтрунить или по-доброму посмеяться над товарищами.

— Вижу, ты все правильно понял. — На него невозможно было сердиться. — Иди и займись очередным инструктажем... Что-то подсказывает мне, что он может кое-кому пригодиться.

— Ты имеешь в виду гоблинов?

— Еще одно слово — и я отправлю тебя к ним в качестве советника!

— Иду, иду!!! — в притворном испуге воскликнул Свен и с неизменной улыбкой на устах (как будто ему предстояла встреча с любимой девушкой, а не кровавая бессмысленная резня) направился в распоряжение части, чтобы донести до подчиненных последние указания их командира.

Несмотря на легкую дружескую беседу, на душе было тревожно. А как только мой жизнерадостный заместитель удалился на достаточное расстояние, унеся вместе с собой частичку солнечной радости, на сердце упала огромная душная тень отвратительной жабы. Краски дня моментально померкли, и перед внутренним взором предстала мерзкая тварь. У нее были металлически поблескивающие глаза, в глубине которых мерцали отсветы такой жгучей ненависти, что становилось не по себе.

— Кто ты? — хотел было спросить я, но не смог.

Острая, как наконечник стрелы, боль пронзила сердце, так что на какое-то время я даже перестал дышать. А когда спустя несколько секунд судорожный вздох все же прорвался сквозь обжигающе холодную боль, отвратительная жаба пропала, оставив после себя лишь смутное ощущение чего-то очень плохого. Чего-то, о чем лучше вообще не думать, потому что от этих мыслей станет только хуже.

«Проклятье!!!» — в сердцах выругался я про себя, почувствовав, что эта безумная война неотвратимо, медленно, но верно начинает сводить меня с ума.

— Проклятье!!! — уже вслух повторил я с единственной целью — сбросить напряжение и невидимый груз, отягощавший мое сердце.

Но слова — это всего лишь пустые звуки, которые абсолютно ничего не решают в этой жизни. Выплеснув наружу злость, скопившуюся внутри, я не испытал облегчения, а лишь выплюнул в пространство частицу негативной энергии, переполнявшей меня до краев.

Впрочем, на поле битвы вообще не бывает положительной энергии — она вся засасывается в бездонно глубокую воронку, над которой кружатся стаи пожирателей падали. Чтобы спустя некоторое время навсегда раствориться в мутных потоках трупного яда, стекающегося в этот ужасный жертвенный колодец войны.

Все шло согласно расписанию, или, точнее, согласно заранее выработанному плану. Наступление наших армий началось с массированного удара в центре, который, несмотря на всю свою решительность и большое количество войск, задействованных в атаке, являлся не более чем пробным шаром — попыткой выявить сильные и слабые стороны противника.

Решение разбить ворота крепости тараном только с первого взгляда может показаться наиболее простым и действенным методом для проникновения внутрь замка. На самом же деле это всего лишь маневр, цель которого — стянуть в одно место максимальное количество защитников, чтобы ослабить оборону периметра, после чего обрушиться на врага с неожиданной стороны.

Так же было и в начале этой битвы — прямой, лишенный тактических изысков удар по центру стал началом сражения. Полководец двинул шахматную пешку в середину, поскольку это было самым простым и логичным решением, и не более того.

Широкий фронт войск с выдвинутым вперед центром чем-то похож на клин, вбиваемый в оборону противника. Предельно сконцентрированное давление на острие и слабые, не способные выдержать серьезного давления фланги. Не знаю, как обстояли дела на левом крыле нашей огромной армии, но правый фланг, где сосредоточилась группа лучников, медлительных зомби и трусливых гоблинов, прекрасно вписывался в описанную концепцию.

Прошло около получаса, а тысяча моих лучников все еще не вступила в сражение. По сути дела, до сих пор все события происходили в центре, где ударная группировка орков пыталась пробить брешь в обороняющихся порядках людей и гномов. Чисто физически орки превосходят все остальные расы, но гномы именно в силу своего небольшого роста, помноженного на прекрасное владение оружием, являлись для них очень неудобными противниками. Главный же козырь людей заключался в том, что они были чуть быстрее сильных, но не слишком поворотливых орков. Поэтому не только полководцам, но и простым солдатам становилось ясно — медленно прогибающийся и отступающий центр обороны светлых рас не удастся смять, даже несмотря на всесокрушающую мощь орков.

Впрочем, все эти мысли быстро вылетели у меня из головы, как только разведчики донесли, что в лесу обнаружен противник.

Ну вот и началось, с какой-то отстраненной грустью подумал я. Сейчас наше «великое воинство» сотрут в порошок, оставив лишь мелкую пыль, или, точнее сказать, прах. И сделают это с легкой душой и чистым сердцем, потому что именно мы пришли в это место, чтобы осквернить, разорить и уничтожить его. Мы — армия вторжения, не оставляющая за спиной никого и ничего, поэтому надеяться на снисхождение или милосердие противника в высшей степени глупо. На этой безумной войне не берут пленных, так как это противоречит ее изначальным принципам. «А, к черту все!!!» — отбросив в сторону глупые и совершенно ненужные мысли, выругался я про себя. «Живи честно, умри славно!» — любил повторять мой дед, вероятно понимавший толк в этой жизни.

Раз уж ничего нельзя изменить, значит, нужно принять как должное данный расклад и попытаться не опозорить хотя бы светлую память предков.

— К бою!!! — отдал я короткий приказ, и тысяча луков повернулась в сторону леса — туда, откуда на нас уже надвигались несколько сотен пехотинцев.