Секрет воспоминаний. Кто я? - Виктория Олеговна Новикова

Я достала из сумки тетрадь для личных записей и вырвала оттуда чистый листок. Надеюсь, он сядет со мной. А если нет?! Что если он начнет избегать меня, боясь, что я снова буду доставать его вопросами, как вчера? А ведь я буду спрашивать – и это правильно. Я обязана знать, зачем он следил за мной (теперь я не буду отрицать этот факт). И вновь я вздрогнула, лишь подумав об этом.

Наконец Кристиан пришел. Как всегда ослепительный и очень красивый. Сегодня он был одет в блеклую сиреневую рубашку: две пуговицы сверху были расстегнуты (по мне так это очень сексуально), а рукава подвернуты и закатаны до локтей. Все это хорошо сочеталось с черными штанами из плотной ткани. Я не уверена во мнениях других девушек, но меня привлекало во многом не то, как он одевается, а его искушенный, таинственный взгляд. Глаза. Ах… эти глаза. Они, казалось, были бездонными. Синие как море, хотя иногда я замечаю в них и другой цвет – серый. Каждый раз смотря в них я снова начинала тонуть. Изгиб губ был настолько четок, что создавалось впечатление, будто их выпилили из мрамора. Черты лица напоминали античного героя.

В общем, у меня не хватает слов, чтобы описать эту красоту… А сейчас и вовсе не время любоваться.

Я отвела от него глаза, выпрямила спину и приподняла подбородок, приняв при этом серьезное выражение лица и даже немного злое. Когда он подошел к первой парте (я же сидела на третьей), посмотрела на него. Мои глаза должны были выражать гнев, но думаю, у меня это нехорошо получилось. Потому что вместо того, чтобы беспокоиться (я думала, что именно так он должен был реагировать на мое поведение), он слегка улыбнулся мне, подошел к месту рядом со мной и сел полу боком. Я сделала так же, мне ведь надо было с ним поговорить.

Лишь на секунду взглянув ему в глаза, я снова оказалась под влиянием его очарования. Тогда моя серьезность и сосредоточенность исчезла.

– Привет, – спокойно произнес Кристиан.

Я кивнула не в силах сказать хотя бы слово. Отвернувшись от него, я глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:

– Сейчас ты должен мне многое объяснить.

Он удивился моей резкости. Я увидела это в его широко распахнутых глазах.

– И что же я должен объяснить?

Теперь я была спокойна и могла говорить что угодно и как угодно.

– Зачем ты следил за мной?

Он удивился еще сильнее. Но Кристиан сразу взял себя в руки и обыденным тоном спросил:

– С чего ты взяла, что я следил?

Так, значит. Он отвечает вопросом на вопрос. Сразу видно, что он пытается уйти от темы. Ну, уж нет. Со мной такое не пройдет. Его поведение придало мне еще большей уверенности в своей правоте.

– У меня есть доказательства того, что ты находился возле конюшни, в то время как я выводила оттуда лошадь…

Я хотела продолжить пилить его, но что-то остановило меня. Наверное, чувства, переполнявшие все мое тело и разум в это мгновение. Они принадлежали не мне и врывались без разрешения, проникая все глубже и глубже в душу. Сейчас я могла бы простить все этому загадочному юноше. Я стала уязвима только из-за того, что Кристиан не отрывал от меня своих синих глаз. Они выражали такую нежность, благоговение…

И тогда через эту пелену чувств я вспомнила еще один подозрительный факт. Перед первым школьным днем меня всю ночь терзал один и тот же сон.

Эти глаза, похоже, преследовали меня везде, где только можно, и всегда приводили в замешательство: сон, в котором я падала в пропасть; в тот же день на площадке перед школой я долго стояла, не отрывая глаз от парня под деревьями; в первую нашу с ним встречу, мы столкнулись в коридоре, и опять синие и бездонные проникали в меня, а я отвечала на его взгляд; и каждые непонятные мне «видения», которые приходят при каждом касании с Кристианом.

Все это очень странно. И каждое новое открытие в его отношении вызывает во мне еще больший интерес, чем раньше. Помню, как меня выворачивало от одного упоминания о нем… Но, думаю, все это было вызвано сильной симпатией к нему. Может, это даже была ревность. Все так спокойно говорили с ним или обсуждали между собой каждое его движение, слово. Еще я видела, как мои друзья (хотя и поначалу не хотели принимать Криса в свою компанию) спокойно могут поспорить с ним, что говорит о уже сложившихся отношениях. А когда это делали учителя, то всегда он оказывался прав. Это очень меня удивляло. Еще я всегда была поражена его необычным акцентом и манерой разговора. А тот факт, что он в школе новичок, тоже оказывал большую заинтересованность к его персоне. И это как раз не удивительно – Кристиан словно новый вид шоколада с красивой оберткой, которую все хотят попробовать.

А вот я всегда была в стороне, не принимала участия в обсуждении, избегала его, старалась не смотреть, в чем он был одет (хотя почти все девчонки обсуждали его внешность), и несмотря на это сейчас я могу перечислить все, что он одевал.

Я поняла свою ошибку. Все мои старания игнорировать Кристиана только усиливали мою симпатию и заинтересованность к нему. Хотя мы толком даже и не знакомы, но… Я чувствую его, и уверена в том, что нас что-то связывает. И, когда я раздумываю над всеми происходящими вокруг меня вещами, меня посещает предчувствие о подходящих переменах.

Но вопросов все еще очень много. И главное то, что беспокоит в данное время больше остального: в чем выражается моя связь с Кристианом?

Мои раздумья заняли не больше минуты, но казалось, прошла вечность с того момента как мы сели за парту и не отрывали друг от друга глаз. Прозвенел звонок, и мне пришлось встать. Поприветствовав учителя, я села и закрыла лицо ладонями, не в силах больше выдержать пристальный взгляд Кристиана.

Мое лицо пылало от стыда за свое поведение. Ведь я должна была поговорить с ним или хотя бы сделать вид, что зла! Но теперь я зла на саму себя. Я поняла, что слаба в его присутствии. Я перестаю быть собой.

«Значит надо что-то решать и менять!».

Я сегодня слишком много волновалась, а теперь мне совсем дурно стало. Голова закружилась, в глазах потемнело. Мне захотелось уйти с этого урока. Представление о том, что придется сидеть тут еще 45 минут, только ухудшило мое состояние. У меня будто клаустрофобия началась. Такое со мной в первый раз. Я никогда не страдала болезнями головы или сердца, хотя сейчас как раз была такая ситуация.

Я подняла руку, чтобы отпроситься. Речь профессора Херисона прервалась, и он обратился ко мне:

– Что вы хотели, мисс Шелбер?

– Д-да, я бы хотела выйти. Я плохо себя чувствую.

Мой голос и впрямь звучал болезненно. Он с недоверием посмотрел на меня, но все-таки отпустил. Я быстро свалила тетради и ручки с парты в сумку и выбежала из класса.

Как только я очутилась в пустом коридоре, мне сразу полегчало. Но этого было недостаточно. Тогда я, чтобы побыть в одиночестве, отправилась на улицу. Свежий воздух совсем успокоил мои расшатавшиеся за последние несколько дней нервы.