Голос из Тьмы - Настя Полос

— Трусиха.

Одно слово выбило весь воздух из легких. Удивительно, как с одного раза неизвестный мне человек бьет по самому больному. И ведь это даже без прицела. Где-то во вспышке отчаяния мне удалось расслышать вздох Имрана.

Возможно, по моему лицу, или как-то еще Игнар понял, что сказал глупость. А может, жалеет, что не сделал этого раньше.

Как и всегда, вслед за обидой меня охватывает нешуточная злость. С остервенением я сорвала присоски с рук, чувствуя во всем теле жар.

— Помочь? — спросил Имран.

— Не смей приближаться! — почти рычу я.

Лицо старшего скривилось в сожалении, и он послушно отошел в сторону. Мне даже стало его жаль, но я тут же отбросила все неуместные чувства. Поднявшись на ноги, я попыталась встать ровно и не обращать внимания на тупую боль в голове.

— Я покажу выход, — сказал Имран.

Он вежлив и добр, возможно, действительно хотел только помочь мне.

— Спасибо.

— Скажи хотя бы свое имя, — в спину бросил мне Игнар.

Я не обернулась.

— Ты не достоин его знать.

Мы вышли на улицу, и солнечный свет больно резанул по глазам. Я прикрыла их рукой, стараясь не шататься.

Я даже не успела удивиться тому, что мы находились в глубине горы. Все картинки смешались в моей голове и уже не выглядели такими странными. Меч, голоса, боль, два незнакомца и гора с целым убежищем. Всего лишь очередной вторник. И посреди этого я.

Происходящее придавливает своим грузом, сгибая меня к земле, но Имран сильной рукой схватил меня под локоть и удержал от падения. Его прикосновения — к моему удивлению — не внушали отвращения.

— Я понимаю, что тебе страшно. — От его слов мои уши загорелись. — Любому бы было. Но для этого мы с братом здесь. И как бы это сейчас ни прозвучало — ты нужна нам, а мы тебе. Но я не буду удерживать тебя силой. Если захочешь, ты всегда можешь вернуться.

Не дожидаясь моего ответа, Имран скрылся за дверьми.

Я осталась одна.

Я растерянно оглянулась, не понимая вообще, где я. Замечательно! Едва живую меня оставили неизвестно где. Но ведь я сама отказалась от помощи.

Голова упала в руки, и я со стоном дикого зверя, закрыла глаза.

Минутная передышка окончилась, и я вновь осмотрелась. Найдя глазами океан, я решила двигаться к нему. Каждый шаг отдавал болью в ноге. Правая ныла больше всего. Тело просило помощи. Закусив губу, обернулась на скалы. А ведь они хотели помочь…

— У меня развивается Стокгольмский синдром!

Но почему тогда они не вызвали помощь, как делают все нормальные люди? А притащили меня в свое логово! В горе, мать его! И как они вообще нашли меня в той пещере? Зачем я пошла в ту пещеру?!

Вопросы гулким роем пчел метались в голове. Я прошла с десяток метров, когда увидела большой гладкий камень и уселась на него. Но это была большая ошибка. Теперь подняться с него в тысячу раз сложнее.

Братья, пещеры, силы, меч…

Руку закололо.

Я опустила глаза на правую руку, на ту, которой взяла меч. На ней появилась татуировка.

— Что за черт?!

С силой я начала тереть пальцами неизвестные мне символы. Чтобы это ни было, оно связано с тем проклятым мечом!

Меч.

Правая ладонь сжалась, стискивая невидимую рукоять. Движение вышло из подсознания, будто я делала это тысячи раз. Но никогда раньше я не имела дел ни с чем подобным. Чем больше я размышляла, тем четче в воображении рисовалось изображение меча. Внутри вулканом вспыхнуло желание — обладать. А еще чувство, тихое и томное, словно протяжная песня. Тоска.

— Что происходит?

Никто мне не отвечал.

Я запустила обе руки в волосы, шипя, когда коснулась раны. Смогу ли я жить, не найдя ответов? Я ведь и вернулась в ту пещеру, потому что не видела иного выбора. Ради этого я обманула Джесс.

И почти умерла.

— Дура! — крикнула я вслух.

Я с трудом поднялась и поковыляла назад, придерживаясь за бок. С третьего раза мне удалось попасть внутрь, найти нужную дверь с десятого.

Здесь пахло сыростью и старыми книгами. Весь комплекс располагался в скале, поэтому неудивительно, что окна отсутствовали, но все же здесь довольно светло благодаря увесистой люстре. На пыльных полках стояли свечи и мелкие безделушки. Я не успела осмотреть всего, потому что в зал зашел Имран.

Как только он заметил меня, сразу застыл. На его лице тут же расцвела улыбка, и я невольно ответила тем же.

— Ты вернулась, — на выдохе произнес он.

Искренняя радость сбила с толку. Мы чужие друг другу, но на самом деле внутри я почувствовала такое же облегчение.

Скорее всего, у меня действительно крайняя степень безумия.

Имран очень высокого роста, выше меня на две головы. Угольные волосы наполовину убраны, открывая красивый овал лица. На теле, даже сквозь футболку, выпирали мускулы. Но самое примечательное в нем — это глаза. Черные, словно смоль, разбавленные фиолетовыми сполохами. От него веяло спокойствием и уверенностью.

Имран в ответ также пялился на меня, но скорее с медицинским интересом. Его глаза останавливались на каждом синяке и ссадине. И я видела, как он мысленно делает пометки.

— Я не уверена, что хочу знать все, и также не уверена, останусь ли. Но если ты расскажешь, что со мной произошло в той пещере, я буду благодарна.

— Согласен, но только при одном условии.

Я напряглась, совершенно не зная, что он может меня попросить.

— Мы вернемся в лазарет, и я проведу оставшиеся тесты. Мы смажем твои ушибы. И... я бы хотел... — Он покраснел и отвел глаза. Имран выглядел лет на тридцать, или, может, двадцать восемь, но сейчас больше походил на мальчишку в женской раздевалке. — Посмотреть, нет ли ран под одеждой.

Я выдохнула и не сдержала смешок.

— Пойдем.

Я старалась идти ровно, но то и дело спотыкалась о собственную раненую ногу. Сначала Имран терпел, громко сопя, но потом вежливо предложил мне помощь. И, к своему удивлению, я ее приняла.

После недолгих манипуляций, вопросов о моем состоянии и крайне смущенных взглядов Имрана, мы вернулись в зал. Ушибы смазаны какой-то крайне неприятно пахнущей настойкой, а крупные порезы забинтованы. Я закинулась обезболивающим и в целом, чувствовала себя лучше.

Имран подошел к одному из компьютеров, предварительно усадив меня на высокий стул. Огромный экран во всю стену загорелся, отображая картинку меча.

Мне стоило немалых усилий не броситься вперед. Шрамы на руке заныли,