Саламандра - Полевка

Лекс долго объяснял основы производства стекла, а потом решил показать все на примере. Выдал своим ученикам две миски, в одну насыпал желтого песка, в другую сероватого кварцевого и отправил их перемывать песок от пыли и сора. А пока отправился поговорить с Рархом. Друг нашелся в своей мастерской, он увлеченно рассказывал Сишу, как правильно рассчитывать пропорции в каком-то мудреном деле, и не сразу заметил зашедшего Лекса.

— Рарх, ты хотел со мной о чем-то поговорить, — Лекс прервал объяснения мастера.

— Да, — Рарх отложил инструмент и подошел ближе, — пока тебя не было, я отнес Кирелю модель подъёмного механизма, как ты и велел. А теперь Кирель хочет, чтобы я поехал в монастырь и сделал там настоящий механизм, и заодно показал монахам, как им пользоваться и как сделать еще, если вдруг сломается.

— А ты что? — Лекс не понял эмоций, которые мелькали на лице друга, — ну, в смысле, ты сам хочешь туда ехать или нет? Если не хочешь, то я скажу Кирелю, что не могу тебя отпустить, но вдруг ты захочешь разыскать там своего брата?

— Я это… — глаза Рарха вспыхнули и погасли, — я хотел бы съездить, но что-то боязно. Те, кто попадает в монастыри, обратно не возвращаются. А вдруг меня обратно не выпустят?

— Если хочешь съездить, то езжай с чистой совестью, — Лекс подошел и положил руку другу на плечо, — я могу тебе пообещать, что через месяц, если ты сам не приедешь, то я потребую, чтобы тебя доставили в столицу, потому что ты мне очень нужен. Ты мне действительно будешь нужен, но позже, как только с делами разберусь.

— Если Теланири не сегодня, так завтра из города уедет, то Кирель сразу же закроется с яйцом в теплой комнате, — Сканд, оказывается, был рядом и слышал разговор, — так что если хочешь ехать, то можешь ехать сейчас. Когда Кирель с яйцом закроется, то разговаривать будет уже не с кем, но когда ты услышишь о рождении младшего в императорской семье, так сразу сам можешь заявить, что тебе надо срочно вернуться, и тебя удерживать не посмеют. Или я за тобой своих воинов пришлю, чтобы они тебя доставили к моему супругу без всяких возражений.

— Только вот Сиша я здесь оставлю, — Лекс кивнул головой, — мне понадобятся маленькие деревянные штучки, ну, я объясню потом, совсем без столяра оставаться я тоже не могу. Да и его, как ученика, не сманят в монастырь в случае чего. Так что думай сам, если хочешь ехать, то иди и договаривайся о дороге уже сейчас.

— Ну, тогда ладно, — Рарх снял фартук и посмотрел на Сиша, — пойду, переоденусь и схожу во дворец. Если Кирель скажет ехать уже сейчас, то сразу начну собираться и поеду. Возьму с собой часть инструмента и Сишу обязательно оставлю все необходимое.

Лекс кивнул в ответ и отправился проверять, как там перемывают песок. Сканд тем временем услышал крики у ворот и пошел проверить, что там случилось. А случился там Теланири, который хотел сам лично проститься с ненаглядным Огоньком. А его не пускали мечники, у которых был приказ никого к воротам не подпускать. Охрана царька схватилась за оружие, мечники тоже вытянули мечи и приготовились к бою. Кто-то позвал городскую стражу, которая с трудом смогла пробиться сквозь толпу зевак. Но тут за ворота вышел Сканд и заявил, что его муж занят по хозяйству, и Теланири может передать все, что хочет, через него — мужа. А уж он потом решит, сообщать, об этом Лексу или нет.

Теланири злобно сверкнул глазами и принялся цветисто рассказывать, какой Огонек красавец и как его любит Повелитель Двух рек. Сканд при этом выразительно хмыкнул, но золотого божка это не смутило, и он продолжил распинаться, что только он достоин быть ему мужем. Когда дело дошло до стихов, Сканд выразительно зевнул и сделал вид, что сейчас заснет стоя. Не забыв ухмыльнуться и пояснить, что ему горячий муж которую ночь не дает выспаться. Но он обязательно передаст ему слова уважаемого гостя.

— Ну вот буквально слово в слово! — ухмыльнулся главнокомандующий, — и стихи эти обязательно ему прочту в перерывах… ага, между оргазмами. Когда еще мужу стихи читать, как не в койке?

Жители стали потихоньку хихикать, но когда увидели, как Теланири пошел пятнами от злости, начали неприкрыто над ним смеяться и отпускать обидные шуточки. Теланири ничего не оставалось, как надменно удалиться, сделав вид, что не слышит, как над ним насмехается чернь. Сканд подмигнул командиру мечников и отправился обратно. Тиро напряженно стоял за воротами и сжимал в руках меч Сканда и малые доспехи, на случай, если переговоры закончатся кровопролитием. Сканд успокоил встревоженного приятеля и опять отправился на кухню выслушивать отчет, во сколько обошлись ему свадьба, народные гуляния и кормежка.

Только вот Лекс не думал ни о чем, кроме стекла. Как здорово, что теперь появились единомышленники и надежные руки. Теперь на них можно спихнуть всю механическую часть работы, а самому заняться экспериментами с красками и эмалями. Он, хоть и имел обо всем этом представление, но вот в реальной жизни никогда не делал лично сам. А ведь всем известно, что теория без практики мало чего стоит. Поэтому Лекс был решительно настроен как можно быстрее научить своих помощников делать всевозможные заготовки, чтобы можно было двигаться дальше.

Когда песок был промыт, Лекс вручил ученикам мерные стаканчики (в очередной раз стянутые с кухни оловянные стаканы) и с их помощью отмерил необходимые ингредиенты. Все это было засыпано в два больших тигля и поставлено на угли горна. Пока смесь сушили и мешали, Лекс рассказывал о температурах плавления металла. Как образец он кинул в маленький тигель оловянный стакан. Всем известно, что олово — самый легкоплавкий металл.

И стоило только тиглю прогреться, стаканчик сразу расплавился, когда железные инструменты даже толком не разогрелись. Лекс смотрел, как ученики сосредоточенно мешают длинными лопаточками смеси, и одним глазом наблюдал за оловом. Оловянный краситель всегда считался самым доступным, только вот у Лекса до него руки никак не доходили. Температура в горне постепенно поднималась, подгоняемая мехами, и олово в маленьком тигле начало «закипать», а потом вдруг резко пошло «пеной». Лекс, даже перепугавшись немного, снял тигель с огня и отставил в сторону.

Пена была бледно-кремовой или слегка розовой. Если бы у него не было свинцовых белил, то вполне можно было бы сказать, что она белая. Когда пена стала остывать, она оказалась как сахарная вата, легкая и крохкая.