Точка Бифуркации XIII - Дейлор Смит

и излучал мягкое сияние даже в приглушённом свете коридора. Над щитом главенствовали рыцарский шлем и королевский венец. Символ державы, которая ещё совсем недавно наивно считала себя неуязвимой.

— Вас ожидают, герцог Ратленд, — проговорил стоящий у входа герольд. Он чуть поклонился и распахнул перед аристократом двери.

Герцог прошёл внутрь. Тронный зал, высокий и светлый, несмотря на пасмурную погоду снаружи, сиял белым мрамором, а золотые карнизы и алые гобелены придавали ему великолепия. Сводчатые окна уходили ввысь, а по бокам, вдоль стен, стояли внушительные бронзовые фигуры рыцарей такой высокой детализации, что казалось, они могут в любой момент ожить и встать на защиту короля.

Шагая по алой ковровой дорожке через центр зала, Ратленд с достоинством нёс на себе груз власти и вины. Как и положено, он остановился за несколько шагов от возвышения, на котором восседал король, и учтиво поклонился.

— Ваше Величество, — голос прозвучал глубоко и спокойно, без следов тревоги.

Монарх сидел за широким письменным столом, обитым тёмной кожей. Он держал в руках перо и, казалось, только что закончил очередную подпись. Подняв глаза, он встретился с Ратлендом взглядом — проницательным и холодным.

— Присаживайся, Вильям, — избегая лишнего официоза, произнёс хозяин дворца.

— Благодарю, мой король, — кивнул Ратленд, опускаясь в кресло напротив.

Пауза. Две секунды. Может, три. И только потом, с трудом оторвав взгляд от покрытого гравюрами стола, Ратленд нарушил возникшую тишину:

— К сожалению, я с плохими новостями, Ваше Величество. Мы несём серьёзные потери. В том числе, репутационные… Русские мстят нам, и надо признать, мстят очень умело.

Герцог выдохнул. Глаза короля сузились. В комнате стало неприятно тихо.

— Ваше Величество… если бы…

— Теряешь хватку, Вильям. Теряешь хватку… — задумчиво бросил монарх, немигающим взглядом уставившись на замершего от его слов аристократа.

Глава 8

— Держите левый фланг — сейчас полезут, — громко бросил Святогор, указывая пальцем в нужную сторону. Настежь открытые врата в крепость, слабо освещённые факелами, прямо намекали, что оттуда вот-вот выплывет новая волна противников.

— Принял, — коротко кивнул Аверин, чуть пригнувшись, и вместе со своим товарищем стремительно сдвинулся влево, обходя заваленные булыжником участки.

Порывы ледяного ветра гнали дым по полю, затуманивая обзор, но даже сквозь снежную взвесь бойцы различали, как из крепости, будто из растрескавшегося кокона, вырывались тени.

— Что-то как-то странно всё пошло… — крикнул Максим, щурясь сквозь вихри снега и указывая подбородком на ворота крепости. Его голос казался взволнованным и сбитым с толку. — Они, кажись, сбежать пытаются, а не по наши души.

Фигуры в монашеских плащах хаотично бежали прочь от каменных стен в явной панике. Они и не думали атаковать, словно спасаясь от чего-то. Казалось, монахи даже и не замечали горстку воинов, устроивших диверсию у главных ворот своей цитадели.

— Чёрт… а ведь и правда… — завис на мгновение Святогор, опустив клинок. Мужчина озадаченно наблюдал за странной картиной, испытывая по поводу происходящего смешанные чувства.

Выскакивая из ворот и с шумом спуская друг друга со стен, бойцы-монахи, одетые в традиционные тёмно-зелёные мантии с символами Святого ордена на груди, разбегались в разные стороны. Кто-то ронял оружие на землю, а кто-то хватал товарища за руку и тянул его в сторону ближайшего выхода. Казалось, их боевой дух окончательно пал, и всё чего хотели эти люди — только спастись любой ценой. Лишь страх, разрозненность и отчаяние. Будто муравьи из раздавленного муравейника.

— Отступаем. Пусть уходят, — скомандовал Святогор, подняв руку, и отдал приказ в эфир, слышимый всем членам его группы.

Волна облегчения прошлась по передовой. Люди опустили оружие, кто-то позволил себе коротко выдохнуть. Приказ был неожиданным, но правильным: сражаться с теми, кто больше не желал боя, и множить ненависть было совершенно незачем. Разрозненные монахи, выбрасывавшие оружие и неловко карабкавшиеся по рваной земле, сейчас были больше похожи на гражданских беженцев, чем на солдат.

Но передышка длилась недолго. Несмотря на то, что бойцы Черногвардейцева прекратили свою в текущих реалиях уже бессмысленную атаку, покинуть территорию крепости удалось далеко не всем отступающим. Вездесущие бесы, чёрные, как сама тьма, с артефактными клинками в когтистых руках, появлялись за спинами беглецов, буквально выныривая из воздуха.

— Жесть, конечно… — хрипло пробормотал Степан, прикусив губу и медленно опуская меч. Его глаза были прикованы к происходящему на поле перед цитаделью. — Было куда проще наблюдать за тем, как они беспомощно умирают, когда эти не товарищи приходили с боем под наши стены.

Беззвучные. Безжалостные. Люди не успевали даже закричать. Клинки входили в позвоночники, рассекали животы, разрывали шеи. Белоснежные сугробы темнели на глазах, окрашенные расползающимися пятнами, словно благодарно впитывали жертвенные подношения, одни за другими орошающие мёрзлую землю.

— Они бы то же самое с радостью и без всяких сожалений сделали с тёмными, — хмуро ответил Максим, стараясь смотреть вперёд, а не в лица умирающих. — Да и с нами тоже, за компанию.

Его голос был твёрдым, но в нём не чувствовалось одобрения. Парень не наслаждался происходящим — он лишь констатировал.

Внезапно воздух содрогнулся. Прозвучал глухой удар, переходящий в грохот — подчиняясь чудовищному давлению изнутри, ворота крепости вылетели наружу как две пробки из бутылки. Створки — тяжёлые, из толстого металла — отлетели как картон, скользнув по сугробам, взметнув снег и чёрную землю.

В чём был практический смысл такого действа — неясно, так как ввиду разбегающейся армии монахов, ворота и так были открыты, но всё же в итоге створки порознь беспомощно лежали за несколько десятков метров от стен.

Ещё через несколько секунд в проёме показалась фигура молодого мужчины в чёрном пальто. Тёмный князь неспешно шагал на выход, не забывая по пути подхватывать телекинезом разбегающихся монахов и, притягивая к себе, разрубать их на части.

Их тела срывались с земли, отчаянно извиваясь в попытках вырваться, но тщетно. Черногвардейцев методично перебил всех, до кого мог дотянуться своей силой — а дотягивался он почти до всех, кто попадался ему на глаза.

Останки людей падали за его спиной, как растерзанные знамёна, так и не успевшие взвиться.

По полю смерти разносились предсмертные крики. Гул невидимой магии. Скрежет стали. Тонкие звуки удавки, затянутой вокруг шеи целого ордена. И голос. Не произнесённый вслух, но отчётливо звучащий в каждом сознании: «Это конец».

— Господи… — выдохнул кто-то из бойцов Святогора, прикрывая лицо от снега и не в силах отвести глаз от происходящего.

— Это не