Воин Древнего мира - Брайан Ламли

– Не только тебя, архитектор, – ответил громовой голос, – но и тех, кто стоит рядом с тобой. Вы все предатели за одним исключением – мальчика Кхайя.

Только он честно исполнял мой приказ.

Огромная украшенная драгоценными камнями голова медленно повернулась в сторону визиря:

– Анулеп, принеси чертежи пирамиды.

Харсин Бен громко вздохнул, узнав свои чертежи.

Их выложили на стол перед фараоном. Архитектор шагнул вперед и потянулся за ними.

– Стой на месте, Харсин Бен, и слушай, – приказал Хасатут. – Твои планы ошибочны и, таким образом, показывают твое предательство!

– Ошибочны? – переспросил Харсин Бен, хватая ртом воздух. – Но, Всемогущий…

– Если бы мою гробницу завершили в соответствии с этими планами, – прогрохотал гневный голос фараона, – то она не смогла бы, пропустив песок в нижние помещения, наглухо запечатать самую нижнюю камеру, где будут лежать мои бессмертные останки до тех пор, пока они не вернутся к моим отцам на небо. И как бы я мог тогда пережить столетия до второго пришествия богов со звезд?

– О Всемогущий, я… – начал старик, но фараон снова перебил его.

– А если не будет сохранена моя земная форма, в которой живет мой бессмертный Ка, то тогда даже боги не смогут меня воскресить! Тебе это прекрасно известно, Харсин Бен, тем не менее, ты специально пытался нарушить мои планы и лишить меня бессмертия!

Вах! – прозвучал дикий крик, вырвавшийся одновременно из глоток всех черных гвардейцев, когда они сделали второй шаг вперед.

Нет, Спустившийся с Небес, это ложь! – закричал старый архитектор, вырываясь из рук перепуганных членов его семьи. Наконец, освободившись, шатаясь, он двинулся вперед. Анулеп быстро встал между фараоном и стариком, но архитектор рухнул на колени перед визирем и обхватил руками ноги Анулепа.

– Визирь! – закричал он. – Скажи фараону, что он ошибается! Мои планы проверял мой сын Адхан, а он знает толк в цифрах!

– Молчать! – взревел фараон. – Наберись мужества и признай себя виновным! Или я ошибаюсь? Это твой сын Адхан-математик проверял твои планы, не так ли? В таком случае выйди вперед, Адхан, и посмотри на чертежи своего отца. Иди сюда, я приказываю тебе.

Дрожа всем телом, белый как мел Адхан вышел вперед, как ему велели, и уставился на чертежи, разложенные на небольшом столике. В удивленных и испуганных глазах молодого человека постепенно появились неверие, а потом злость. Его щеки порозовели, он поднял голову и посмотрел в скрытые маской глаза Хасатута.

– Фараон, я вижу ошибку… по это не вина моего отца. И не моя. В эти схемы кто-то внес исправления, причем этот человек знал свое дело!

– Внес исправления? И твой отец не заметил этой.,. подделки? А ты, великий математик, тоже не заметил?

Чем же вы занимались, если не работали на строительстве пирамиды?

– Работа нам хорошо известна, о Всемогущий, – объяснил Адхан. – Нам не требуется часто заглядывать в чертежи. Но мы в самом скором времени обнаружили бы…

– Молчать! – снова закричал фараон. – Вы оба лжете… и ты, и твой отец. В планы в самом деле внесены изменения. Но, похоже, не только в них. Ты станешь утверждать, что и в твою сестру тоже «внесли изменения» или как?

Огромная, украшенная драгоценными камнями рука медленно поднялась и показала на Намишу, которая рыдала, в страхе прижавшись к матери.

– Девочка, подойди ко мне, – приказал фараон.

Намиша сделала два шага вперед, а потом потеряла сознание.

– Ну? – закричал фараон. – Ее вина очевидна. Она даже не может взглянуть мне в лицо. Она осквернена.

Харсин Вен Ибизин, и я знаю имя осквернившего ее.

Это Адхан!

Старший брат Кхайя, стоявший у стола с чертежами, от удивления раскрыл рот. Он покачнулся и чуть. не опрокинул стол, возле которого стоял. Его рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы.

– Фараон, – наконец простонал он, – это – ложь!

Мерзкая ложь!

– В таком случае, выходит, что фараон – лжец? – в гневе воскликнул правитель Кхема.

– Вах! – заорали черные гвардейцы, делая третий шаг вперед.

– Не вы, фараон, нет! – ответил Харсин Бен более сильным голосом, чем раньше, в котором явно слышалась ярость. – Вас обманули ваши слуги. Все эти обвинения – жестоки и несправедливы. Кто вам наговорил все это?

Харсин Бен повернулся к собравшимся знатным гражданам и обвел взглядом их побелевшие лица и открытые от удивления рты.

– Кто из вас ложно обвинил и пытается меня уничтожить? – Затем он опять повернулся к фараону, пошел вперед и, миновав Анулепа, остановился рядом с Адханом у стола. – Неужели вы можете поверить, что мой сын совратил свою сестру?

Могу – и верю! – кивнул фараон. – Да, он спал с ней, и у меня есть доказательства этого. Там был свидетель. Я могу его представить. Боги имеют право соединяться с родной плотью, Харсин Бен, чтобы кровь оставалась чистой, но обычным людям не пристало осквернять плоть, которую фараон назвал своей. Я мог бы сделать твою дочь своей невестой, но теперь… Не сомневайся. Я принимаю только самые неопровержимые доказательства. И я их получил! У меня есть и имена других, кто ее имел. Это были мужчины, которых я иногда нанимаю, чтобы проверить невинность девушек, выбранных мной в качестве невест. И знаешь, что сделала твоя дочь, когда к ней приблизились эти мужчины? Она отдалась им!

– Вах! – еще раз прокричали черные гвардейцы, и снова ноги, обутые в сандалии, одновременно ударили по каменным плитам.

Мерайет упала на землю рядом со своей бесчувственной дочерью и начала бить ее по щекам, крича:

– Намиша, девочка моя, скажи фараону, что он ошибается. Скажи ему, что ты чиста и невинна. Скажи ему это!

– Продажны! – закричал фараон, голос которого дрожал от ярости. – Вся семья. Вы все участвовали в заговоре против меня! – Фараон воздел руки к небу. – Тебя испытывали, Харсин Бен, и ты не выдержал испытания. Ты будешь наказан и пусть это послужит примером другим, желающим предать или обмануть фараона!

– Вах! – взвыли черные гвардейцы и двинулись вперед, окружая Ибизинов плотным кольцом из тел эбенового цвета.