Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

Теперь пистолет уже был у меня в руке. Теперь я стрелял серебром. Вряд ли он собирался обсуждать свою месть или рассказывать, кто нанял его, так что я прицелился и начал жать на курок. Три пули прошли насквозь.

Я имею в виду буквально насквозь: пистолет щелкнул, и через эти огромные дыры от серебряных пуль был виден свет от фонарей в конце аллеи; этот сумасшедший подонок сиял, будто звезда. Потом отверстия исчезли — может, я стал под другим углом, — и «улыбающийся убийца» вдруг залез боком на стену, держась за нее двумя ногами и одной рукой, как прилипшая муха. Оттуда он бросился на меня, нацелив свою длинную острую штуковину прямо мне в лицо.

Я увернулся. Он не попал в меня, но его нож прорвал мне воротник. Так он пытался убить меня или только обезвредить? И какого черта три серебряные пули прошли сквозь него, ни на секунду не остановив подонка?

Я постарался изо всех сил, чтобы повернуться и, перекатившись, снова встать на ноги. В темноте теней было трудно сфокусировать взгляд на моем враге. На мгновение я подумал, что он исчез, но потом увидел, как он готовится к прыжку, сползая вниз по стене, как паук. Что за чертовщина? Во что его превратили мои враги? Ему было плевать на гравитацию — как будто ее не существовало. Как будто я на матче в клетке дерусь против М. К. Эшера.[21]

Я не собирался тратить еще больше патронов, пока у меня не появится возможность выстрелить ему прямо в голову с близкого расстояния. В рукаве у меня еще оставалась дубинка, но в прошлый раз она оказалась не самым полезным оружием, так что я снял крышку с ближайшего мусорного бака и повернулся именно в тот момент, когда «улыбающийся убийца» снова прыгнул на стену и бросился на меня. Я смог поднять крышку, но его штык пронзил ее, как шариковая ручка прорывает тонкую бумагу, и его острие оказалось буквально в паре сантиметров от моего правого глаза. Я еще сильнее вцепился в крышку, стараясь изо всех сил выбить рукоятку четырехконечного ножа из его хватки. У меня не особо получилось, но ему пришлось поменять положение, так что я смог перекатиться назад вместе с ним, сжимая его, пока не услышал, как голова «улыбающегося убийцы» ударилась об асфальт. Мне понравился этот звук. Я почувствовал всплеск адреналина, и на этот раз его спутником не было чувство страха.

Когда дело касалось выносливости, этот ублюдок точно бы меня обошел, так что я набросился на него со всей мочи, как нападающий в регби, отбиваясь крышкой и отправляя его в лежачее положение, когда он попытался подняться. Когда он снова уперся спиной в асфальт, я забрался сверху и начал бить крышкой по его лицу изо всех сил. Ударив его по меньшей мере раз десять, я отбросил крышку в сторону — его лезвие так и осталось торчать в ней — и продолжил избивать его кулаками и куском подвернувшегося под руку бетона. Я стер костяшки пальцев в кровь, снова и снова разбивая голову «улыбающегося убийцы» об асфальт — этот звук был таким громким, что даже отзывался эхом по узкой улице. Он пытался выбраться, но не мог. Я пнул его по животу, затем встал и продолжил бить. Я услышал сирены — кто-то наконец вызвал полицию.

В какой-то момент уже невозможно все объяснить. Все перед глазами застилала красная пелена, как это случалось с могучими викингами. Все вышло наружу — все случившееся со мной, вся боль, разъевшая меня, разочарование, ярость, весь мой страх. Я избивал это жуткое существо, пока не размозжил все его кости — клянусь вам. Я размозжил его голову. В воздухе витала кровь. Я избивал это безвольное существо, которое раньше было «улыбающимся убийцей», пока под моими ударами его тело не стало дергаться, как порванный воздушный змей. Затем я отступил назад и сполз вниз по стене меж двух мусорных баков, мое дыхание было тяжелым и хриплым; я старался не заплакать. Даже после всего, что сделал, я чувствовал себя жертвой тюремного изнасилования.