Саламандра - Полевка

Лекс повздыхал, пока укладывался в кровать, как самый примерный младший муж во всей империи, пока старший непонятно где пьянствует и дебоширит. Хотя, с его малахольным тельцем лучше держаться подальше от спиртного. Надо будет не забывать об этом на предстоящем пиру. Лекс обнял подушку Сканда и наконец заснул. Непонятно, когда он успел привыкнуть к Сканду, но сейчас его реально не хватало. И поговорить не с кем, и спать прохладно, и засыпать вот так, в одиночестве, без жарких объятий… ну и всего прочего…

Утречко

Сканд появился среди ночи, пьяный и возбужденный. Лекс, умаявшись за день, проснулся только когда кровать возле него прогнулась и горячее тело жадно прижалось к прохладной спине. От мужа воняло потом и перегаром, и стоило попытаться скинуть со своих бедер жадные руки, как Лекс понял, что его руки завели за голову и сжали, как в замке. Он, как никогда раньше, ощутил, насколько Сканд сильнее его, и если он продолжит отбиваться, то все закончится пьяным изнасилованием. Сканд, конечно, будет извиняться с утра и чувствовать себя виноватым, но это уже изменит их отношения. Терять только появившееся доверие не хотелось, поэтому ему пришлось прибегнуть к уловке. Лекс расслабился, а потом рвано задышал.

— Сканд, отпусти меня, мне плохо. — Муж продолжил пьяно елозить по его телу и рыжик рыкнул на него, отдавая четкий приказ, — Сканд, отпусти, меня сейчас вырвет!

Рука над головой отпустила его лапки и Сканд резко откатился в сторону. Лекс сел на кровати и сделал вид, что пытается удержать рвотные позывы.

— Сахарочек, тебе плохо? — муж погладил его по спине и опять дыхнул перегаром, — ты отравился? Позвать лекаря?

— Нет. Просто не дыши на меня, — Лекс отпихнул пьяную морду от себя подальше, — ты знаешь, что меня тошнит от вина. А от тебя так несет выпивкой, что я скоро захмелею просто надышавшись от тебя. Как ты мог позабыть, что мне будет плохо? Ты меня совсем не любишь и не заботишься!

— Люблю, смотри как… — Сканд положил руку рыжика на свой каменный стояк, — так люблю, что аж больно дышать!

— Дыши в другую сторону, от тебя несет, как от бочки! Фу! Сканд, как ты мог? Напился и ввалился в спальню! Ты хочешь, чтобы мне было плохо? Смотри, синяки на руках, ты сделал мне больно!

Лекс протянул вперед руки, и хотя в такой темени ничего не было видно, но его слова, похоже, достигли остатков хмельных мозгов. Сканд сразу стал извиняться и целовать его запястья. Лекс его едва утихомирил, чтобы эти извинительные поцелуи не переросли во что-то другое, и с трудом уговорил лечь спать. Пообещав, что никуда не уйдет и уже не сердится, и вообще, ночью надо спать. Развернув Сканда к себе спиной и для надежности обняв его, чтобы ящер не опасался, что он куда-либо уйдет, они, наконец, угомонились и уснули.

Утром у Сканда было похмелье. Он, похоже, мало, что помнил, и тер лицо, пытаясь вспомнить, что было ночью. Лекс ненавязчиво показал ему несколько небольших синяков на запястьях и, приняв вид оскорбленной невинности, ушёл в купальню. Муж впечатлился и, напридумывав себе ужасов, помчался следом извиняться и зализывать раны. На все его попытки выяснить, что вчера было, Лекс закусывал губу и, трагично вздыхая, отводил взгляд. Сканд накручивал себя еще сильнее, и вскоре под тяжестью своей осознанной (и придуманной) вины опустился перед любимым рыжиком на колени и, уткнувшись ему лицом в живот, пообещал, что больше НИКОГДА и НИ ЗА ЧТО так не сделает.

Лекс погладил мужа по голове, как нашкодившего ребенка и, тяжело вздохнув, сказал, что верит и надеется, что такое больше не повторится. А после этого милостиво разрешил помыть себя и даже расчесать себе волосы. Сканд сразу развил активную деятельность, сам сбегал на кухню за горячей водой для помывки любимого рыжика, а потом очень бережно намыливал и споласкивал. Под конец показал, что его владение гребнем заметно улучшилось, он даже смог расчесать мужа без вырванных волос. Он как раз заплетал Лексу косичку, когда в купальню вплыла домомучительница.

Сканд удивился, увидев такую монументальную женщину в своем доме. Лекс коротко представил ее и цели ее пребывания в их доме. Особо подчеркнув, что это «подарок папы Киреля». Тара, похоже, немного растерялась от подобной характеристики, но опять быстро взяла себя в руки и сразу бросилась в атаку.

— Я понимаю ваше желание, чтобы у наложников волосы были короче, чем у мужа, но они не должны появляться в общем дворе с работниками, и одеть их надо в соответствии с их статусом, — Тара сложила руки под необъятной грудью и приготовилась к бою.

Лекс понял, что Тара ошибочно приняла мальчишек с арены за молодых наложников, хотя бы просто потому, что они младшие, и теперь пытается навести порядок. Но вот Сканд только поморщился, он рассчитывал, что, поухаживав за Лексом, сможет его уговорить на примирительный секс, а тут какая-то непонятная женщина что-то требует от его не совсем трезвых мозгов. А вот Лекс, к собственному удивлению, обрадовался возможности закатить скандал поутру. Пока у мужа голова едва соображает с похмелья, стоит закрепить антиалкогольный посыл хоть бы маленьким, но скандалом.

— Ах ты, похотливое животное! — Лекс от всей души врезал мужу в ухо, у того в похмельной голове так ухнуло набатом, что, казалось, даже снаружи стало слышно, — мало того, что напился вчера, как золотарь*, так еще и давалок в дом притащил? — у Сканда было в тот момент такое удивленное лицо, что Лекс чуть не рассмеялся, но роль надо было доиграть до конца, — помнишь, я обещал тебя кастрировать, если будешь мне изменять? Так у тебя еще наглости хватило притащить не пойми кого домой? — Лекс сделал жалобную мордашку и жалостливо спросил, — как ты мог так меня обидеть?

— Я? — Сканд совершенно растерялся, но увидев, что рыжик собирается разрыдаться, испугался, — сахарочек, я бы так ни за что не поступил! Я же люблю тебя! Ну, зачем мне посторонние дырки? Ну, не плачь, я клянусь тебе, что никого в дом не притянул, да я вчера был единственным, кто не в квартал сладострастия пошел, а домой! К тебе, маленький мой!

— Правда? — Лекс шмыгнул носом, прогоняя несуществующие слезы, — о, Сканд, золото мое, я тоже тебя люблю и мне никто больше не нужен! — Лекс было потянулся к мужу за поцелуем, но от того пахнуло вчерашним праздником, и рыжик положил руку