Сто причин моей (не) любви - Елена Александровна Романова

— Кем вы себя возомнили? — я ударила его по руке. — И за кого вы меня принимаете? Я — секретарь его светлости, а не…

— Да ну к черту? Ты серьезно? — изумился он. — Это правда, Митчелл? Ты девушка? У тебя никого не было?

Я вновь зарделась. Горячая дрожь прокатилась по телу.

— Вы не имеете права! — пытаясь скрыть неловкость, с досадой проговорила я. — Это не ваше дело.

— Это мое дело.

Я снова взглянула в его лицо — ссадина на внешнем уголке брови так и осталась. Хотелось подуть на нее, мягко провести пальцами. Но вместо этого, я мотнула головой, отгоняя наваждение.

— Господин Олсен, — вдохнула побольше воздуха, чтобы прочесть очередную отповедь, но он холодно спросил:

— Кто тогда поцеловал тебя? Это ведь был поцелуй, Митчелл? Отвечай, — и глаза опасно засверкали, — не трать мое время.

— Это получилось… впервые. Лорд Лесли думал, что целует другую.

— Другую? У него проблемы со зрением.

— Я воспользовалась силой артефакта, — и на немое недоумение Олсена, выпалила: — Я испугалась! Это показалось мне отличным решением. Я хотела прикинуться… девушкой легкого поведения, — когда брови Нейла поползли вверх, я обреченно брякнула: — Это был единственный выход.

— Так Маккейн действительно отправил тебя в публичный дом, чтобы ты нашла ему любовницу?

— Да.

Сначала беснующиеся чертята возникли в глазах Олсена, а затем адский оскал обозначился и на его губах:

— И этот урод хочет жениться на моей сестре?

— Он свободный мужчина.

— Он долбанный выродок, — Олсен поднялся. — Почему дом Маклин?

— Он был первым в списке.

— Ах ты какое совпадение, — лицо Олсена стало хищным, омертвевшим, а глаза пустыми. — Я убью эту суку голыми руками.

Он поднялся, молча надел приталенный отстроченный узорами темно-бордовый камзол, выправил манжеты резким движением.

— Ты сбежала от него через окно, Митчелл. Почему? — его голос такой строгий и ледяной, будто он вычеркнул все живое внутри.

— Он не знает о метке. Не чувствует ее из-за браслета, который сам же мне и подарил. Этот браслет гасит влияние истинности, когда я не использую артефакт, — я достала разорванный браслет, показывая Олсену.

— Никто не знает, что мы связаны, — задумчиво протянул тот, разглядывая яркий синий сапфир. — Какая ты умница, Митчелл.

Он вдруг резко пошел к двери, и я вскочила из кресла.

— Куда вы собрались?

— Ведешь себя, как ревнивая жена, — тихий смешок. — Оставайся здесь, Митчелл. Я пришлю к тебе ребят. Ничего не бойся.

Я боюсь тебя. До ужаса. До самых печенок!

— Нейл! — топнула я ногой, и он остановился, бросил выразительный взгляд.

— Что, малышка?

— Пожалуйста, если у вас есть хоть капля совести, не трогайте извозчика. Он не сделал ничего плохого!

Крепкие пальцы толкнули дверь, Олсен вышел со словами:

— Я разберусь.

* * *

Спустя четверть часа явился Грейм. Коротко постучав, он вошел в комнату и замер. В его руках, затянутых в белые лакейские перчатки, был поднос, накрытый крышкой.

— Полдень, госпожа. Не угодно ли вам отобедать?

Я сидела на полу у камина в ворохе разбросанных писем, которые подлым образом стащила из стола Олсена и даже не чувствовала вины, читая одно за другим. К сожалению, он не держал в рабочем столе ничего важного. Корреспонденцию, имеющую большую ценность, наверняка, прятал в каком-то другом месте.

— Я не голодна.

— И все-таки, — Грейм прошел в комнату и поставил поднос на стол. — Я приготовил для вас чудесное каре ягненка. А здесь, — он вскинул крышку: — Вафли под молочным шоколадом.

Грейм совершенно не обратил внимания на то, чем я занималась. И на мой внешний вид тоже, будто исключая из реальности все факторы, кричащие о том, что его господин — подлое чудовище.

— Как вы можете работать на такого, как Олсен? — выпалила я сердито. — Вы разве не знаете, чем он промышляет?

— Конечно, знаю, — отозвался Грейм. — Он решает различные щекотливые вопросы аристократии. Надо отдать ему должное, он справляется превосходно, и работы у него очень много. А еще он исправно платит жалованье.

— Наверное, очень щедрое, — мрачно пробубнила я.

— Приятного аппетита, — Грейм двинулся к дверям, но остановился: — Господин Олсен поручил мне также следить за тем, чтобы вы не сбежали. Он прислал своих людей. Один из них дежурит в саду под окном, другой в холле. Будьте благоразумны.

У, какой милый старичок!

Олсен обо всем позаботился. Этот негодяй своего не упустит.

Взглянув на поднос, я поняла, что страшно голодна и повода отказываться от еды у меня нет. Разве, что потешить гордость. Но гордость не спасет меня от голодного обморока. Схватив приборы, я села за стол и принялась есть, обдумывая план действий. И, все-таки, неприятное чувство зудело где-то в груди. Принимая еду из рук похитителя, я будто отчасти мирилась со своим положением пленницы. Лорд Лесли любил говаривать, что умение аргументированно отстаивать свою позиции, не срываясь на эмоции — это то, что отличает разумного человека от самонадеянного глупца. А еще он учил меня торговаться, ибо торговля — это битва аргументов. Смогу ли я выторговать у Олсена свою свободу и прежнюю жизнь?

Наличие у меня глаза дракона сильно осложняло дело, потому что Нейл не захочет лишиться не только своей пары, но и ценного артефакта.

Я как раз приступила к десерту, малодушно решив, что сладкое все-таки нужно для работы мозга, когда на пороге снова появился Грейм.

— Доставили одежду, — сказал он, внося в комнату яркие коробки с надписью модного дома «Жизель», пользующегося популярностью среди аристократок.

Я ошарашенно поднялась из-за стола. Распахнув одну из коробок, нашла внутри очень милое нежно-розовое платье и тонкие телесные чулки с подвязками. Мои щеки тотчас залила краска стыда. Ну, это за гранью!

— Что это такое? Я не просила!

— Распоряжение господина Олсена.

— Мне это не нужно.

— Ваша рубашка, — тактично дернул Грейм подбородком, указывая на искомый предмет одежды, который я едва сумела застегнуть на две сохранившиеся пуговицы, — слегка порвана. Вот, — и он передал мне сверток, перевязанный лентой. — Примерьте.

Я поджала губы от негодования. Решил окончательно меня унизить, Олсен? Ладно еда, но одежду мне покупать — это дурной тон. Еще и чулки! И всю эту милую безвкусицу, годную разве что для легкомысленных девиц! Я, вообще-то, не спешу превращаться в содержанку. И я не похожа на женщин, к которым этот мерзавец привык: не продаюсь за деньги, подарки и… Мрачно взглянула на поднос, лежащий на столе, — за еду?!

У-у-у, черт!

Бесит. Как же бесит!

Я распахнула окно, с гневным бормотанием отправляя туда все подарки красного дракона, бездушно вываливая все вещи на голову