Тёмные Агнцы - Мира Кьярр

в двенадцать лет усыновила пара гомосексуалов. Они были хорошими людьми, помогли адаптироваться к современной человеческой жизни, его, привыкшего жить как дикое животное. Итого: четыре года осторожно-старательной даже нежной заботы, полученных от этих людей, за которые любой бы благодарил. Однако Найджел ничего не мог припомнить из того периода своей жизни.

— Я не чувствую, что всё это случилось со мной, — криво выдал он свои мысли. — Словно всё это прошло мимо меня, или это не был я, или то, что произошло, случилось во сне, или всё это моё разыгравшееся воображение…

— Ты потерял чувство «принадлежности» к тем годам, когда был усыновлён другими родителями? — помогла Марта правильно сформировать мысль Найджела.

— Да-да! — воскликнул молодой человек и, схватившись за небрежный хвост, потянул резинку, чтобы в следующее мгновение вновь начать переплетать волосы в хвост.

Будто это действие помогало ему привести в порядок не только волосы, но и постоянно бегающие от одного к другому мысли.

— Нам стоит поговорить о них? — спросила Марта.

— Нет, — отрезал Найджел. — Они были хорошими людьми, но я… абсолютно не понимаю, что можно сказать о жизни с ними, потому что ничего не помню.

Он бросил эти слова так раздражённо, и, затянув волосы покрепче, вновь прошёл к креслу в которое обессиленно плюхнулся.

— Хорошо, — задумчиво протянула психиатр, делая очередную пометку в журнал. — Ты понимаешь, что навредив себе, ничего не изменишь?

— Конечно, понимаю.

— Твои родители уже давно мертвы, они поплатились за свершённое…

— Но их убил не я, — прервал её Найджел. — За себя я не отомстил лично.

— А ты не думал сублимировать это желание не через селфхарм, а другим более безопасным методом? В конце концов, то, что ты с собой делаешь, очень рискованно и может привести к смерти.

— Как и наша работа здесь.

— На работе ты тоже рискуешь, верно, — согласилась Марта. — Однако там ты спасаешь других и помогаешь товарищам, а не ищешь смерти. В случае селфхарма ты методично вредишь именно себе, своему телу… Как думаешь, так ты помогаешь себе или кому-то?

— Нет, конечно, — ссутулившись, тихо выронил Найджел. — А какие есть безопасные методы сублимировать желание мести?

— Творческие, например, рисование. Ты мог бы рисовать на себе, или картины того, что представляешь, или даже писать рассказы о всех своих желаниях.

Найджел задумался на некоторое время.

— Я попробую, — вперив взгляд в потолок, он вновь начал раскачиваться. — Но вышивание по коже оставлю.

Губы Марты изогнулись в нежную улыбку, взгляд стал очень тёплым, почти материнским.

— Я помню, что вышивание на себе успокаивает тебя, — осторожно начала она.

— Да, — быстро согласился Найджел. — Отвлекает от других, ещё более неприятных навязчивых мыслей.

— Расскажешь, что это за мысли?

Найджел долгое время молчал, и Марта, расценив это как не желание раскрываться, уже, было, хотела перевести тему, как вдруг он тихо ответил:

— Да как-то всё пусто во мне. В свои двадцать лет до сих пор не могу понять, что для меня важно, что мне нужно, что ценно. Я ни от чего не получаю удовольствия… От этого ощущение, что я уже мёртв.

Он вновь на какое-то время замолчал, потом перестал раскачиваться, взглянул на тыльные стороны предплечий, где нитями ярких оттенков был сплетён на коже узор.

— А когда вышиваю на себе, потом смотрю на эти рисунки… — продолжил Найджел совсем подавленным голосом. — И становится легче, чувствую, что ещё существую.

Марта понимающе покачала головой и внесла новую пометку в журнал.

— Ну а как насчёт твоей работы? — спросила она. — Она не помогает тебе чувствовать себя более живым?

Найджел на мгновение замер, один уголок его губы приподнялся в подобии улыбки.

— Работа как работа, — пожал он плечами. — Во время заданий я вообще ничего не ощущаю. Другое дело мои товарищи.

— Они что-то дают тебе почувствовать?

— Они все такие разные, порой забавные, особенно Тэмлин и Фрэн. Так что да, с ними рядом мне нравится находиться.

— За два года твоего пребывания в бюро я не заметила, чтобы ты сдружился с кем-то из них. Мне казалось, ты их сторонишься, думала, тебе с ними не комфортно. Я приятно удивлена, что ошибалась.

— Кое в чём вы не ошиблись — сдружиться с кем-то из них мне действительно не удалось.

— Не удалось, потому что ты не пытался это сделать? — уточнила Марта. — Насколько я помню, тебе тяжело выстраивать с кем-то контакты.

— Именно, — закусывая губу, отозвался Найджел. — Это страшно. Несмотря на то, что все ребята мне нравятся, я понимаю, что никто из них, да и никто в мире не захочет сблизиться со мной.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что принять меня таким, какой я есть, невозможно. Я страшный нехороший человек с дурными наклонностями. А лгать или притворяться другим в любых отношениях, будь то дружба или любовь, я не хочу. Я хочу уметь принимать другого таким, какой он есть, и хочу, чтобы принимали меня.

— Я думаю, это вовсе не так сложно, как кажется на первый взгляд, — осторожно произнесла Марта.

— Вы меня не понимаете, — отозвался Найджел, кажется, впервые взглянув психиатру прямо в глаза. — Для меня никогда никого не найдётся. Не в этом мире или по крайней мере не с такой жизнью. Я пожизненно буду работать здесь, где навсегда останусь одиноким.

— Но ты мог бы хотя бы попробовать сдружиться с ребятами, — очень мягко произнесла Марта. — Например, с той же Тэмлин, которая тебя забавляет, насколько я поняла. Она сама по себе достаточно дружелюбная.

— Это ведь маска, все знают. Она любит находиться в центре внимания, поэтому часто смешлива. Нет, — тяжко вздохнул Найджел. — Никому из ребят не будут интересны мои нужды, каждый из них отвергнет меня, едва я попытаюсь раскрыться, или того хуже, нападут. Хью уж точно. Или тот новенький, Морган, кажется так его зовут. Тоже бешенный тип. Так что я лучше и дальше буду контролировать свои желания, останусь незаметным, чтобы не произошло что-нибудь страшное.

Его глаза наполнились слезами, но чтобы скрыть их, он вновь уставился в потолок и начал раскачиваться на стуле.

— За что ты себя так ненавидишь, Найджел? — тихо