Капитан Ненависть - Лена Тулинова

уж о том, чтобы её навестить, обнять, утешить. А ведь Линда знала, что такое быть брошенной всеми! Конечно, маленькой принцессе не так одиноко и страшно, и уж во всяком случае не голодно и не холодно, но всё-таки её было жаль. Да и отец желает найти девочку не затем, чтобы вернуть в семью, а чтобы сделать из её костей ещё часть колыбельки для растущего сына…

— Король тоже её ищет, — словно подглядев мысли Линды, сказал Око. — Неспящие охраняют покои принцессы…

— Там что, всё время темно? — спросила Ненависть.

— Днём там монахини, — коротко ответил Око, — и к ним просто так лучше не соваться. Настоящие упырихи, разве что только дневного света не боятся.

Он вдруг вздохнул. Словно монахини-упырихи чем-то тронули его сердце, не иначе. Но Линда не стала разбираться с этим. Она спросила об ином:

— А другая моя просьба?

— Длань дошёл до предгорий Тельби, и нигде ни следа тех людей. Нашли дом, где когда-то жил один из них… так что теперь мы знаем его запах. Длань даже принёс его вещь, чтобы другие Неспящие могли…

— Он там лет пять не был, кой демон вообще там мог остаться запах?

— Для нас достаточно и этого, — успокоил её Око. — Генералу Хасс угодно узнать имя?

Она помолчала, отвернувшись к стене шатра. Небелёное полотно слегка колыхалось на ветру и казалось, что за ним кто-то стоит и подслушивает. Линда, однако, не чуяла ничего живого за этой тонкой стеной из ткани. Пришлось вопросительно посмотреть на вампира — но и он лишь качнул головой. Ветер!

— Фадмонд, — сказал Око, понизив голос.

И Линда заметила, как внимательно он за нею следил.

— Дек Фадмонд, — добавил вампир. — Прозвище — Колдун, хотя и не замечен за колдовством.

Это точно. На самом деле Колдун никогда магией не баловался. Просто взгляд у него был такой. Чересчур проницательный, пристальный, тёмный, будто смотрит и насквозь видит. До самого донышка тебя оглядывает… и себе подчиняет. Если б не старина Астр — быть бы Колдуну капитаном вместо Линды! Его бы и без слов слушались.

Она бы сама за ним пошла. Позвал бы… и пошла. Хоть в воду, хоть в огонь… а хоть в постель. Не позвал. Растоптал ногами, порезвился за компанию с остальными. Снова вспомнилась ночь, непогода, когда сидели допоздна, скорчившись в три погибели у костра. Над головами — один на двоих плащ. Случайно или нарочно оказалась она рядом с Колдуном и плечи их соприкоснулись?

Если б он тогда позвал, она бы пошла, не задумываясь о том, что завтра в бой. Но не позвал. Потому что плохая это примета: любиться накануне перед боем. Все знают.

«Меня-то всё равно ведь убили! — застонала Линда про себя. — И его я тоже всё равно убью! Найти бы только. Найти!»

— Где он? — внезапно осипшим голосом спросила она.

— Ищем, — ответил Око так равнодушно, что впору было заподозрить подлеца… вот только в чём?

— Возьмёте одного из пленных, — сказала Линда. — Одного на двоих.

— Мы там заприметили одну женщину…

— Нет! Возьмёте мужика поплоше, и будет с вас, — рявкнула она. — Выполнять.

— Генерал Хасс, нам иногда…

— В другой раз, — уже спокойнее сказала Линда. — Это всё. Хотя стой.

Она глубоко вдохнула, с сожалением не ощущая ничего. Как хорошо было раньше дышать и понимать, что дышишь!

— Две вещи. Во-первых, Астр и Колдун непременно нужны мне живыми и невредимыми. Вот хоть зубом их тронь — убью. И своим подружкам передай то же самое, если будут их искать.

Око усмехнулся, но напрасно.

— Прикажу связать и оставлю на солнцепёке, — рыкнула Линда.

С бледного даже в тёплом свете лампы лица тут же сошла усмешка.

— Второе. Скажи мне, что ты знаешь о договоре принца с Вилмир.

— Про это не знаю ничего, — сказал Око. — А вот про договор короля Твёрдой Спины с Мортиниром…

— Там была какая-то вещь, — будто бы вспомнила Линда.

На самом деле эта «вещь» не давала ей покоя всё последнее время. И смерть узников в темнице, и пленные, и горящая алым светом капля на обугленном ногте…

— Была, — как-то подозрительно легко согласился Око. — Вы не думаете, генерал, спросить об этом у самого принца?

— Ты ведь тоже очевидец, — сказала Хасс, — к тому ж знаешь? С разных позиций можно разное увидать. Вот к примеру, сюда погляди, — она кивнула на схему, — видишь, я подходила к укреплениям с отсюда, а Картас — вот с отсюда. И…

Она подхватила угольный карандаш и поставила на схеме две точки.

— Он увидел пушки, а я нет.

— А я смотрел сверху, — палец с заострённым белым ногтем указал на вал, за которым стояла цепочка из маленьких кругов. — Здесь два ряда стрелков, а вот здесь — боеприпас и всего один ряд.

— Хм, — Линда сделала пару пометок на схеме. — Умница, моя девочка.

Око недовольно зарычал, как обиженная дворняга. Ненависть дёрнула углами рта. Нравилось ей вызывать в вампире чувства — любые, пусть даже самые гнусные. Так он казался ей более живым.

— Так вот, я хочу увидеть другую сторону событий в этом ихнем дворце. Что получил король от Мортинира? Склянку?

— Склянку, — нехотя ответил Око. — Во временное пользование. Без этой склянки колыбель бесполезна. Только вот Гергольд Твёрдая Спина про то не знает, не видит связи между собой, сыном и этой вещицей. Жалкий фанатик!

— Ну так у него, значит, эту склянку укрысили, так, да?

— Я этого не говорил…

— Зато я говорю. И с какого момента вампиры служат принцу?

— С того дня, как он покинул двор, — сказал Око и пошёл к выходу.

— Приказа отступать не было, рядовой Лупоглазик, — ласково сказала Линда.

Око лишь пожал плечами. Но всё же остановился.

— Хорошо. Я отвечу, — проговорил он, — но нам нужна пленница. Там были женщины. Я видел. И это не то, что ты думаешь.

— Гм. А что я думаю? — спросила Линда.

— Ты запуталась в своих обидах и в своей боли, — ответил Око. — И думаешь, мы станем издеваться над жертвой. Может быть, полагаешь, что мы будем её насиловать и истязать. Но это не так. Мы не обижаем своих женщин.

— Вы сожрать её хотите. И ещё кое-что, раз вам мужик не подходит.

— Как угодно, так и думай, генерал Хасс, — произнёс вампир и сделал вид, что уходит. — Но секреты принца тебе не по зубам, а нам известны ответы.

— Я должна знать, зачем вам баба, ежели по твоим словам, вы её не станете использовать как бабу, — сказала вслед Оку Линда.

— У нас редко бывают дети. Это великая победа