Капитан Ненависть - Лена Тулинова

над смертью: зачать дитя. Но иногда они рождаются. Такие дети считаются высшими, избранными, именно такой ребёнок может стать Головой или Крылом. И растить их лучше живым женщинам. Нам нужны няньки для молодняка, — ответил Око так, что непонятно было, врёт или нет.

Но почему-то генерал Хасс решила поверить.

— Говори, — велела она. — Я разрешу тебе взять любую из пленниц.

Око развернулся к ней и ухмыльнулся, показав клыки. Сразу захотелось дать ему в рыло — чтоб не скалился. И Линда сама удивилась этому желанию. Оно словно её насквозь пробрало!

— Склянка, — напомнила она, видя, что вампир медлит с ответом.

— Склянка, — сказал Око, — мы её и охраняем. Принц забрал её днём, и чтобы не допустить это, погибли два Уха и один Горло.

Прозвища Неспящих вызвали у Линды нервный смешок.

— Сгорели в лучах солнца, — добавил Око. — Но, если б не помощь Вилмир, Ринальт всё равно бы не ушёл из покоев короля живым… и не унёс бы флакон.

— Что там?

— Жизни. Чужие жизни, — сказал вампир. — Не спрашивай, как они туда попадают. Мортинир хранил склянку по эту сторону жизни, в склепе, и Гергольд сам ходил туда и договаривался с нами. По сей день Голова не выпил его кровь, отданную в обещание хранить договор. Только договор уже не имеет силы. Ведь мы заключили новый, с Ринальтом.

— Почему не отобрали склянку обратно и не притащили королю?

Око заметно скис.

— Так решил Голова.

— Вот оно что, — сказала Линда. — Ну, вижу, у вас Яйца Головой не управляют, да и Глотка тоже.

Ей вдруг показалась, что она всё сильнее вязнет в чём-то грязном. В чём-то похуже, чем жирный глинозём её могилы. В чём-то, что засасывает быстрее, чем болотная трясина. И вдобавок смердит пострашнее, чем содержимое выгребной ямы.

— То есть про договор принца и Вилмир ты не знаешь, — сказала Ненависть.

— Я и про договор с Мортиниром… не очень, — признался Око. — Прощенья прошу, генерал Хасс.

— И почему Голова перешёл к принцу вместе со склянкой, тоже не знаешь, да?

— Ну почему… это-то как раз известно. Его высочество хоть и неохотно, но делится. А у его величества… у него каждая жизнь в дело шла.

Линда сделала охотничью стойку — почище собаки какой. Ей показалось, она уже догадалась, ну или вот-вот догадается.

Но тут снаружи послышались голоса, и Око, зашипев сквозь зубы, пропал. Только что стоял рядом почти человек — высокий, гибкий, бледный, по-змейски скользкий! А вот раз, и нет почти человека, только хвост темноты втягивается под полог, уходя в ночь.

— Генерал, — позвали с той стороны.

— Входи, кто там, — лениво процедила Линда.

Капитан разведчиков Ларсен и с ним пара перемазанных травой и землёй солдат вошли без особых раскланиваний да расшаркиваний. Живые, они не трепетали перед неживой. Линде по душе был капитан Ларсен, который держался с нею на равных. А недавно даже закатил строгий выговор парням, обсуждавших её «пониже спины», причём не знал, что генерал Хасс всё слышит.

Служба такая нынче была у генерала — всё слышать.

— Первый ряд укреплений обманный, — доложили разведчики, — из-за него нападут на рассвете.

— Вот как? — ухмыльнулась Линда. — А тогда зачем нам ждать рассвета?

— Но лошади…

— А зачем нам сейчас лошади? — спросила она. — Ты вот что, капитан Ларсен. Трубить не надо, а просто доложи всем военачальникам, что выходим до рассвета.

— Но мёртвые…

— Мёртвым, так и быть, скажу сама, — смилостивилась Линда.

Глава 18. На приступ

Она направила первый удар на то слабое место, которое указал Око. Оборону смяли, а затем, наводя ужас на не непривычных к виду мертвых воинов, разобрались и с теми, кто собирался атаковать. Скрутили военачальника, руководившего операцией, поставили на колени никак не меньше полутысячи пленных.

Линду Хасс накрыло плотным коконом воспоминаний. Сколько таких боёв когда-то выдержали тельбийские стрелки?! Сколько раз они, покинув окоп, шли в рукопашную, разя противника кто штыком, кто коротким мечом «тельбис»? Она вела своих людей в бой, словно в безумную пляску, и сама отплясывала, захлёбываясь от пьянящего ощущения победы. Над одним человеком, над чужим отрядом, над войском врага. С какой удалью она уворачивалась от ударов клинка, от кулаков и дубин, с каким наслаждением разила налево и направо и не замечала, когда ранили её…

Теперь же не надо было уклоняться ни от мечей, ни от копий, ни от пуль. Если верить принцу, даже пушечным ядром ревенанта не прошибить, даже огнём не спалить, даже бочкой пороха на куски не разорвать.

Линда шла впереди войска, а не сидела, как некогда виденный ею генерал, на стульчике, глядя на битву с холма и посылая вниз шустрых курьеров. Но шла она холодно и молча, почти ничем не отличаясь от тех двух тысяч мертвецов, что передвигались за нею следом. И ей не хватало удальства и азарта, не хватало огня в крови. Ведь рядом не было ни Ринальта, ни её убийств, а значит — Хасс шла в атаку, не подхлёстываемая безумием войны. Просто передвигала ноги, стреляла, рубила и даже не ненавидела себя за всё происходящее.

Кони и впрямь оказались бесполезны в темноте. Стрелки палили почти вслепую. Артиллерия, тоже не особо полезная в этом кромешном месиве, осталась позади. Генерал Хасс вела войско на приступ. Вторая линия укреплений была оставлена противником после налёта мертвецов. Бежали в панике, потому что не были готовы к нападению. Впереди был город — лежал как на ладони. Будто угощение на столе! Буханочки бедняцких домов, мясные ломти лавок, оковалки мастерских и замысловатые пирожные богатых особняков. И всё это в ярком зелёном креме, отдающим в желтизну: близилась осень. Особенно красиво смотрелись нарядные дома аристократов. А выше и дальше всех яств, на белом блюде, украшенном кремовыми и розовыми розами, возвышался роскошный многоярусный торт — дворец.

— Вперёд! — вскричала Линда Хасс. — Возьмём душегуба тёпленьким!

— Вместе с его отродьем, — кровожадно закричал рядом военачальник Картас.

И, поймав удивлённый взгляд генерала, криво улыбнулся.

— Ещё б девчонку их найти, — добавил он. — Чтоб у принца вовсе не осталось конкурентов!

В слабом свете еле забрезжившей зари Линда увидела, что взгляд военачальника блуждает, как у безумца. Но завидовать его кровожадному азарту не стала. Только брезгливо повела носом и велела детей без приказа не трогать.

— Всех несогласных в плен, — слышались команды, — всех мирных, кто встанет поперёк — в расход.

— Вперёд! — сквозь дым и гарь снова вскричала Линда, но уже не так уверенно. — Плевать на горожан, они слабаки! Окружить дворец!

Они шли. И