Под тенью маски 2 - Aлёна Aндреева

Каждый шаг давался с трудом. Впереди ждал ужас, в котором была виновата я одна, сзади дышал в спину мой убийца.

Как только я подошла к крыльцу, из здания выскочила кухарка Мареша и кинулась на меня, яростно размахивая мокрым полотенцем:

— Да чтоб гореть тебе в аду! — замахнулась она, целясь ударить грубой тканью по моему лицу.

Я не собиралась уворачиваться, надеясь, что боль от удара заглушит мою собственную. Но Максимилиан перехватил ткань на лету, сжал в кулак и резко дернул полотенце вверх, заставив кухарку раздать пальцы.

— Прекратить истерики! — тихо и одновременно твердо сказал он, глядя в глаза расстроенной женщине. — Этим вы сейчас мальчику не поможете. Отведите нас к нему. — А потом добавил: — Пожалуйста!

Гнев улетучился, так же быстро, как и настиг. Мареша опустила голову, плечи женщины моментально поникли. Она кивнула, утерла вновь набежавшие слезы и махнула на дверь:

— Что провожать, тут он, сразу за дверью, в комнате Зюнгера. Я за водой схожу.

Теперь Максимилиан, чувствуя мое состояние, прошел первым. Немного осмотрелся на пороге, давая время привыкнуть глазам к полумраку, царившему в коридоре. А затем уверенно шагнул в сторону каморки, где находился Корчеш.

Запах травяного отвара болешки — травы, уменьшающей воспаление и боль, стоял в комнате плотной завесой.

Зюнгер сидел возле кровати на деревянном колченогом табурете, а Корчеш, абсолютно голый, лежал на окровавленной и намокшей простыне.

— Зюнгер, мы пришли, — еле слышно прошептала я. Он дернулся, словно до этого даже и не слышал, как мы вошли. Обернулся, оценил нас взглядом, чуть дольше задержавшись на Палаче.

— Надеюсь, вы успеете, — ответил он сухим надтреснутым голосом. — Йор Панеш, наш лекарь, приходил совсем недавно. Сказал, что Корчешу осталось от силы пара часов, а может и того меньше. Дыхание прерывистое, и пульс едва ощутим.

До боли сжав кулаки, я уверенно заявила:

— Все будет хорошо, Зюнгер! Я верю в это.

Тяжелая мужская рука уверенно легла мне на плечо, и Палач добавил, обращаясь к Зюнгеру:

— Ваши подопечные… Многие из них имеют магическую искру. Их нужно отвести подальше. Всех зевак тоже. Нам не мешать. Я не знаю, сколько нужно будет нужно времени для того, чтобы вернуть мальчика, но прошу вас, не подходите к нам.

— Я понял! — уже бодрее ответил Зюнгер, явно вдохновленный надеждой.

— Если вам это что-то даст, то Корчеш очень хорошо чувствует магию, и он один из самых сильных моих учеников.

— Чему он научился? — спросил Палач, тем временем подойдя к мальчику и осматривая повреждения. Больше всего пострадала грудная клетка и руки, которыми Корчеш, по всей видимости, успел прикрыть лицо и шею. На остальные части тела огонь попал жадными плевками, оставляя большие черные безобразные пятна.

Зюнгер немного задумался, а потом, увидев мой уверенный кивок, ответил:

— Лучше всего у него работает дар убеждения. Научился ставить защиту от собственной эмпатии, но ненадолго. Вечером все равно валился с ног от усталости и никого не хотел слышать. Защиту от травм я учил ставить всех ребят, даже у кого нет магической искры. Прикрыть лицо и шею руками, свернуться калачиком в случае опасности не повредит никому. У Корчеша получалось неплохо. Но там, видимо, испугавшись, он умудрился собрать всю свою силу и хотя бы частично отразить такое сильное заклинание. Иначе я не могу объяснить, почему он все еще жив.

Палач, удовлетворенный ответом, кивнул и попросил:

— Когда он вернется, магии может и не быть. Но это, думаю, ненадолго. Через несколько месяцев она все равно начнет проявляться. Возможно, сильнее и активнее. Учтите это. А сейчас, прошу вас, позаботьтесь, чтобы нам никто не помешал.

Зюнгер, смущенно буркнув скомканную благодарность, поспешил выполнить просьбу Палача. А я тоже немного успокоилась. Если Горьер так уверенно говорит о будущем, значит он справится.

Максимилиан, повернувшись ко мне, расстегнул сюртук и рубашку, и потянул амулет за шнурок. Непалий, чуть больший по размеру кусок, чем у меня, уверенно лег в мужскую ладонь.

— Ну что же, приступим. Возьми меня за руку и положи руку на мальчика. Когда мы найдем его в пространственно-временном кармане, начинай звать его по имени. Он слышал твой голос и должен откликнуться. Главная наша задача — это завладеть его вниманием, научить ставить защиту, а потом отправить его по временной спирали в начальную точку случившегося происшествия. Я еще раз повторяю, Вуйлич. Удерживай его внимание на себе. И повторяй ему все, что я буду говорить. Тебе все понятно?

Я кивнула и совсем неуверенно ответила:

— Да, я поняла. Я постараюсь.

Посмотрев на Горьера, я повернулась к Корчешу. Сглотнув тугой ком в горле, осмотрела его тело и, найдя небольшой участок не обожженной кожи выше колена, прикоснулась к нему ладонью. Боль — жалящая, раздирающая, потекла в меня широкой рекой. Я хватанула ртом воздух и неосознанно, в поисках поддержки, повернулась к Горьеру.

Палач тут же схватил меня за руку, снова опалив осуждающим взглядом. Боль моментально стихла, и я прикрыла глаза.

Но пламя моей огненной магии вдруг взвилось в сознании. Хватка Палача стала крепче, и тут я запоздало поняла, что все пошло не по плану…

31. Временная петля

Почему я вдруг решила, что при активации одного из самых древнейших и сильных магических ритуалов, моя магия не проснется, а будет спокойно себе притворяться дохленькой, как и раньше?

Я настолько привыкла жить, как обычный человек, что мне и в голову не пришло, что будет по-другому. Поэтому и Горьеру я так самозабвенно врала, что во мне нет ни капли магии. И мне казалось, что в просьбе Палача нет никакого подвоха.

Я же, на самом деле, в тот момент больше всего переживала за Корчеша. Мне бы начать бить тревогу еще в тот момент, когда Горьер взял меня за руку в автокапе. Ведь понятно же, что считывал все, что можно и нельзя…

Но почему-то как раз там я его совершенно не боялась. Страшила сама ситуация, но не Палач. Отчего я была на все тысячу процентов уверена, что он поможет, даже объяснить не могу. Вот и сейчас Горьер держал меня за руку не просто крепко, а как-то уж слишком надежно и радостно для моей перепуганной душонки.

Что скрывалось за печатью, и какие воспоминания хранились в моей заблокированной памяти, оставалось лишь догадываться. Но и так было понятно, что где-то там, совсем давно, для маленькой Этели этот человек имел огромное значение. Иначе сейчас бы мое сердечко так радостно не трепыхалось