Монумент - Йан Грэхем

– Отпусти меня! Ты рехнулся!

– А ты готов покорно пойти к этому долбаному Дубу? Как баран на бойню? Да?

– Я не желаю ничего делать. Оставь меня в покое! Я хочу тихо посидеть и подумать о жене и дочке. Они – все, что у меня есть. Все, что я оставлю после себя. Если я сохраню их в своем сердце, может быть, Дуб пожалеет меня, и будет не так больно.

Баллас стукнул Герака по голове. Тот охнул.

– Ты, слизняк! Тряпка. Не надо ничего оставлять после себя. Должен быть выход. Всегда, всегда есть возможность спастись.

– Спастись? Как? – сказал Герак неожиданно тихо. – Или ты не знаешь, какова власть Церкви? Не найдется и дюйма земли, где не сидели бы люди Магистров. Это не только стража. У них везде полно глаз и ушей. Все принадлежит ей…

Баллас разжал руки.

– Ты хочешь жить? Или нет?

– Можно подумать, у меня и впрямь есть выбор. Баллас не ответил. Герак тяжко вздохнул.

– Что я должен делать?

Вот теперь настало время подумать. Откровенно сказать, Баллас понятия не имел – что. Но не собирался отступать.

– Когда войдут стражники, мы будем наготове. Застанем их врасплох, нападем и уложим. Дверь останется открытой – и мы рванем.

– Не слишком-то хитрый план…

– Насрать. Напор и скорость – вот и все. Ты как себя чувствуешь? Не ранен?

– Голова болит, И неудивительно – после того, как ты меня по ней двинул. А так – все в порядке. Но предупреждаю: я не боец… и не слишком-то хороший бегун… и не отличаюсь силой духа.

– Не важно, – сказал Баллас. – Мы не собираемся устраивать дуэлей. Это не будет честным боем. Нужно убить – вот и все. Убить или ранить любым способом. Дело не такое и хитрое. Тычь в глаза, бей в кадык или по яйцам. Используй любые приемы. Отбери у них оружие, если сможешь, – и воспользуйся им. Самое главное: не жалей их. Ради собственного спасения. И ради своей семьи.

– Похоже, у тебя большой опыт в подобных делах. Баллас ухмыльнулся.

– Жизнь научила. Они ждали.

Балласа привезли в Сакрос около полудня. Сейчас, должно быть, уже вечерело. В полночь начнется комендантский час – и тогда можно будет прибить головы к ветвям Дуба, избежав назойливого внимания толпы. Впереди еще несколько часов мучительного ожидания и неведения… Баллас уселся на пол. Медленно потянулось время.

Они с Гераком почти не разговаривали. Висела тяжелая, вязкая тишина. Герак, должно быть, размышляет о своей жене, подумалось Балласу. И о дочери. Что он будет делать, если они останутся в живых? Куда податься бедняку, когда по пятам его преследует всемогущая Церковь Пилигримов?..

Казалось – стражи никогда не придут. Но вот спустя несколько часов, показавшихся вечностью, в коридоре за дверью послышался топот тяжелых сапог. Баллас вскочил на ноги.

– Приготовься.

Он замер у входа. Загремел засов, дверь начала открываться. В коридоре стояли шестеро священных стражей. Ринувшись вперед, Баллас занес кулак… И отшатнулся, когда один из стражников ткнул факелом ему в лицо. Ослепленный Баллас вскрикнул от неожиданности и боли. Его пнули в живот. Что-то тяжелое обрушилось на голову. Удары сыпались один за другим. Баллас повалился на пол. Стражники были умелыми бойцами – особенно если речь шла о беспомощных пленниках. Они отлично умели ломать кости и выворачивать суставы. Когда избиение закончилось, кровь заливала лицо Балласа, шумело в ушах, и все тело гудело от боли. Постанывая, он посмотрел на своих мучителей. Перед глазами плыло, камера и человеческие фигуры виделись словно через толщу воды. Стражники смотрели на него сверху вниз. Они тяжело дышали, но казались довольными. Герак испуганно скорчился у дальней стены.

В свете факела Баллас наконец-то разглядел товарища по несчастью. Это был хрупкий человечек с небольшой бородкой и черными, косо подрезанными волосами. Судорожно прижав к груди худые руки, он в ужасе взирал на происходящее и дрожал всем телом.

– Вставай, – сказал Балласу один из стражей. – Хочу кое-что тебе показать.

Баллас медленно поднялся на ноги. Тотчас же его схватили за плечи и локти, заломив руки назад. Баллас сдавленно охнул.

– Видишь? – сказал стражник с факелом, освещая потолок камеры.

В стене под потолком виднелось черное отверстие размером с Балласов кулак.

– Архитекторы Сакроса не только понимали толк в красоте но и были людьми практичными, – сказал страж. – В здешних подвалах отличная слышимость. Эта дыра, – он кивнул на потолок, – соединена трубой с комнатой неподалеку. Все разговоры слышны до последнего слова. В Сакросе пленники не имеют секретов от охраны. Если он задумает помочиться, журчание будет слышно не хуже рева водопада. А если пукнет, звук будет подобен грому небесному.

Стражники заржали.

– Ну и конечно же, если он замыслит побег, это тоже не пройдет незамеченным… Однако время к полуночи. Ветви Дуба ждут вас, а Ню’ктерин голоден.

– Ню’ктерин? – пробормотал Баллас. – Что еще за Ню’ктерин?

– Не торопись, – усмехнулся страж. – Скоро все узнаешь. Балласа и Герака выволокли из камеры, протащили через двор Сакроса и вывели на Храмовую площадь. Стояла ясная, тихая ночь. Светили звезды. Лунный свет озарял Дуб Кары. Черные ветви тянулись к небу, похожие на длинные изломанные руки с корявыми пальцами, воздетые в молитве. У Балласа подвело живот. Он почувствовал первый укол паники. Сколько голов побывало на этом Дубе? Сколько людей проделали свой последний путь по площади, охваченные страхом и отчаянием?..

Баллас потряс головой. Он не о том думает. Какое дело ему до всех этих людей? Сегодня висеть на Дубе предстояло ему. Ему! Вот все, что имело значение. Надо что-то делать! Баллас забился в руках стражей. Если бы только удалось освободиться… вырваться, промчаться по площади и нырнуть в темную аллею…

Словно почувствовав намерение Балласа, стражники сильнее заломили ему руки. Хрустнули суставы. Баллас громко втянул в себя воздух, однако смолчал. Боль сейчас не имела значения. Он думал лишь об одном: до Дуба не так уж далеко. Каких-то две сотни шагов – и все будет кончено…

Герак, тихо плакавший с самого выхода из камеры, при виде Дуба впал в истерику. Он издал громкий, полный ужаса крик, разнесшийся над площадью и разом перекрывший все остальные звуки – треск факелов, шум ветра, шелест ветвей. Он леденил душу, как волчий вой.

– Тихо! – Страж подскочил к Гераку и ткнул его кулаком под дых. Герак согнулся пополам и выпучил глаза, как рыба, вытащенная на берег, пытаясь вдохнуть в легкие хоть толику воздуха. Слезы потекли у него по щекам. Баллас отвел глаза.

Раздались шаги. Крепко схваченный за руки Баллас не мог обернуться, но увидел, как стражники приосанились и расправили плечи.

– Благой Магистр, – с поклоном сказал стражник с факелом.

Подошел высокий священник – тот самый, что допрашивал Балласа. Его сопровождал человек, облаченный в длинную хламиду из коричневой шерсти. Глубокий капюшон был надвинут на голову, полностью скрывая лицо.