Алый осколок - Андрей Дичковский

— Очень смешно. — Он сделал вид, что оценил шутку. — Но ведь когда-нибудь люди и впрямь могут найти способ, как поднять стекла с морского дна, не думаешь?

— Даже если и так, то мы с тобой вряд ли доживем до этого великого дня.

— Ты думаешь? Почему?

— Потому что большинство людей полные кретины, — стиснув зубы, отозвалась Джейл, — и все, что их заботит, это как пожрать, выпить и с кем-то трахнуться. Только таких чудил, как ты, заботят стекла на дне морей.

— А что, в таком случае, заботит тебя? — поинтересовался Теолрин.

Джейл закинула руки за голову. Татуировка паука на ее левой щеке зловеще подернулась.

— В данный момент меня заботит вся та херь, в которую мы ввязались. Все эти синие сумерки, новый мир и прочая чушь… Если Клэйв оказался прав, когда говорил про грядущие перемены, то все мы в большой заднице.

— Это еще почему?

— Да потому что большие перемены всегда приносят с собой лишь кучу проблем, с которыми придется разбираться.

— Знаешь, приверженцы Небесного Культа с тобой бы поспорили. Инхаритамна была большой переменой, не так ли? И она искоренила власть Проклятых Отступников, установила мир после столетий кровопролитных войн, воздвигла новые порядки…

— Что чуть не угробили весь Таол, когда люди поняли, что бессильны против стеклянных ливней. Только об этой части Инхаритамны жрецы Небесного Культа не очень любят говорить, не правда ли?

— И все же мы приспособились. Конечно, в первую очередь благодаря Небодержцам…

— Но это не отменяет того, что Инхаритамна принесла Таолу кучу проблем. Как я уже сказала, большинство людей — полные кретины. Они плохо приспосабливаются к переменам.

— С чего вдруг у тебя такие взгляды на мир? — не удержался от вопроса Теолрин. — Почему ты так ненавидишь всех окружающих?

— Кто сказал, что я ненавижу окружающих? Я просто исхожу из худшего сценария: того, где люди поголовно оказываются кретинами. Так, знаешь ли, не разочаровываюсь, когда это оказывается правдой. И приятно удивляюсь, если вдруг кто-то не попадает под эти критерии.

— Интересно. — Теолрин качнул головой к плечу. — Моя матушка, наоборот, говорила, что надо учиться видеть в людях только хорошее, верить в них, как в самого себя… Да, она любила разбрасываться поучительными советами. Жаль только, — его губы непроизвольно сжались, — что сама далеко не всегда им следовала.

Джейл обернулась к нему — впервые за начало их разговора. В ее взгляде Теолрин, на удивление, не увидел гнева или раздражения. Скорее, сочувствие. Ну, или что там у Джейл вместо сочувствия.

— Она осталась в городе? — спросила она после короткой паузы. — Твоя мать.

— Нет. — Теолрин улыбнулся. — К счастью, нет. Я бы не выдержал такой непосредственной близости. Они с отцом уехали, когда я закончил школу. Отец как раз получил предложение переехать по работе в столицу. Там открывались новые стеклодувные мастерские, а он… Ну, он был отличным стеклодувом. — Теолрин вздохнул, вспоминая, как редко лицо отца светилось улыбкой. Обычно на нем была заметна лишь одна усталость. — Иногда я думаю — может, мне стоило пойти его дорогой. Научиться плавить стекло, обрабатывать его, придавать форму… Причем в последнее время я думаю об этом все чаще. Хотя в детстве, веришь или нет, я был полон уверенности, что стеклодувами работают только полные неудачники — те, которым не удалось добиться чего-то действительно стоящего…

— Да уж, — на лице Джейл проскользнуло подобие одобрения, — детские убеждения — штука серьезная. Многие цепляются за них, взрослея, но не желая признавать, что когда-то в чем-то ошибались. — Джейл помолчала и хрустнула шеей. — Так ты, получается, планируешь навестить их в столице?

— Кого?

— Ну, родителей, кого ж еще?

— А, их. Как тебе сказать. Вообще-то… я надеялся избежать этого. Не хотелось бы вмешивать их в нашу авантюру. Да и, если честно, я даже вряд ли вспомню их новый адрес.

— Наверное, ты прав, — после небольшой паузы отозвалась Джейл. — В такое рискованное предприятие родителей вмешивать не стоит.

Теолрин кивнул. Какое-то время они молчали, чуть повернув голову вправо и глядя, как солнечный диск начинает плавно погружаться за линию горизонта.

— А что твои родители? — рискнул спросить он. — Они… остались в Дар-на-Гелиоте?

Теолрин был практически уверен, что Джейл вместо ответа просто пошлет его куда подальше. Однако она удивила его, ответив практически сразу:

— Меня воспитывал отец. Мать умерла при родах… По крайней мере, мне так говорил отец.

— Сочувствую. Ну, отец — это лучше, чем ничего. — Он поморщился от того, как это прозвучало. Теолрин никогда не был силен в разговорах, где надо кого-то поддержать или утешить — особенно если такие разговоры ведутся на трезвую голову. — Он помог тебе вырасти, пережить трудности подросткового возраста и всего такого, правильно?

— Его убили, когда мне было десять.

Теолрин замер с открытым ртом и медленно его прикрыл. Между ним и Джейл повисло неловкое молчание. Очень неловкое.

— Я… Мне жаль, — наконец выдавил он из себя. — Как… это случилось?

— Ну, мой папаша всегда был большим любителем поискать приключений на свою пьяную задницу. Он влез в какую-то потасовку в трактире и словил нож в печень.

— Вот как. — Теолрин не мог заставить себя посмотреть на Джейл. — Должно быть… это был тяжелый удар для тебя.

— Мне рассказали об этом следующим утром. Потом привели в суд, на допрос того убийцы. Помню, как сейчас… — Теолрину показалось, что голос Джейл слегка задрожал. — Он оказался совершенно не таким, каким я себе его представляла. Я была уверена, что это непременно будет здоровенный амбал, ну знаешь, со шрамами и выбитыми зубами… А на деле же убийцей оказался низенький, ничем не примечательный человек лет тридцати, с бегающими глазками и волосами соломенного цвета, что постоянно топорщились во все стороны… вроде как он был писарем при каком-то архиве. Там были какие-то люди… не знаю, его друзья или даже родственники… они все, как один, клялись, что этот мужчина по жизни тихий и спокойный, что он и мухи не обидел… и все в таком духе. Говорили, что он просто перебрал лишнего, и вообще — что просто защищался, когда начался мордобой… Я смотрела на него, пока они говорили, а он все кивал головой… кивал… и улыбался. Помню, в какой-то момент я словно увидела насквозь его гнилую сущность. По его взгляду я поняла, что он ни капли не сожалеет о содеянном. Более того — он, возможно, впервые в своей никчемной жизни, наконец почувствовал себя… значимым. Ему нравился этот ажиотаж, что разросся вокруг его персоны.

Джейл надолго замолчала. Теолрин рискнул