Рассвет на чужой планетой - Галина Львовна Романова

— Все могло измениться. Например, падение метеорита. Или взрывы…

— Взрывы чего?

— Земляки могли проводить испытания новых видов оружия.

— После того, как сами же несколько кило-кругов назад подписали конвенцию о его полном запрещении?

— Я не верю землякам, — буркнул Сомба.

— Я тоже, но… Но это не повод так расточать ресурсы! Зонды могли понадобиться нам позже.

— Интересно, для чего?

— Хотя бы для того, чтобы нас не обвинили в небрежении и неумении экономить, — парировал пилот.

Мунго покосился на Сомбу, но промолчал. Тот почувствовал себя уязвленным. С самого первого дня полета первый пилот словно нарочно искал у капитана изъяны, ставил под сомнение его приказы, следил за поведением в неформальной обстановке. Из-за навязчивого внимания Такту Сомба стал избегать медика Лонг, которая, словно сговорившись с первым пилотом, во время приема пищи старалась подсеть к капитану поближе. Женщина обижалась и как-то раз подкараулила его у дверей каюты, чтобы просто поговорить. Великие предки, неужели и на планете этот тип его не оставит?

— Экономия и скупость — разные вещи, — огрызнулся он. — Если вам так не нравится стиль моего руководства и вы не намерены подчиняться приказам вышестоящего начальства, можете оспорить мое главенство. Но только в присутствии более компетентных в этом вопросе лиц. И, желательно, незаинтересованных в результате!

Это было довольно грубо, и оба это понимали. Другими словами, Сомба предложил Такту отложить разбирательство до того момента, когда они вернутся на родину и предстанут перед Глазами-и-Ушами, советом, произвольно выбираемым из числа наиболее уважаемых граждан с двухсложными номерами. При этом Глаза-и-Уши до последнего не будут знать, для решения какого вопроса их пригласили. И они, конечно, встанут на сторону Сомбы, поскольку у него номер тоже из двух цифр. А если еще и экспедиция принесет пользу, то ясно, кто выйдет победителем в споре.

В рубке повисло напряженное молчание. Четыре куа — и пятый связист, но он находился в соседнем помещении — не отрываясь, смотрели на экраны. Планета уже заняла на них большую часть, лишь по углам еще оставались клочки свободного пространства. Уже можно было заметить завихрения в атмосфере — над какой-то ее частью бушевал циклон. Там сейчас шел дождь. Но обычный он или кислотный? И что означает этот розоватый цвет облаков?

Наконец, передний зонд вошел в атмосферу. По экрану пошла легкая рябь. Изображение сменилось на серо-розовую муть.

— Облако, — нарушил молчание второй пилот. — Он вошел в облако.

На него воззрились три пары глаз, и пилот поспешил отпрянуть, отводя взгляды.

Еще примерно десять нано-единиц времени спустя такая же муть заполонила экран от второго зонда, а через три мини-единицы — и третьего.

— Анализ, — Сомба коснулся переговорного устройства. — Они уже начали передачу?

— Услышано и понято, — отозвался связист. — Передача только-только началась. Включаю расшифровку.

Сомба непроизвольно стиснул подлокотники кресла. Через несколько мини-единиц времени все станет ясно. Никогда еще время не текло так медленно.

Наконец, послышался писк. На экранах все еще была облачная взвесь, а по низу бегущей строкой пошли первые данные расшифровки. Символы были привычны, знакомы из курса химии, но вот показатели…

— Жизне-газ* — ноль-девять от нормы… Окислитель** — одна и двадцать шесть от нормы… Влага — три с половиной от нормы…

(*Жизне-газ — соответствует земному азоту.

**Окислитель — так на языке народа куа — веганцев — именуется кислород. Прим. авт.)

— Душновато, — нервно улыбнулся Мунго. Навигатору никто не сделал замечания — он мог позволить себе больше, чем какой-то второй пилот. — Зато дышать будет легче.

— Строитель*** — ноль восемь от нормы, — продолжал читать Сомба. — Примеси — одна и девять сотых от нормы?

(***Строитель — он же углекислый газ. Прим. авт.)

— Вот видите, капитан, — улыбнулся Такту. — Все показатели примерно соответствуют нашим, родным! Этот вывод сделали еще земляки при первом посещении планеты.

— Но такой высокий процент окислителя! И примеси…

— Это только верхние слои атмосферы. Земляки, кстати, упоминали о том, что на планете воздух немного отличается от привычного… в том числе и им!

— Подождите, пока не будет расшифрован состав примесей. И каково состояние атмосферы в нижних слоях, — не сдавался Сомба.

Увы, через примерно половину единицы времени стало ясно, что прав все-таки первый пилот. Первый же вошедший в нижние слои атмосферы зонд, наряду с картинкой стал передавать уточненные данные. Влажность воздуха уменьшилась наполовину, процент окислителя и строителя тоже изменился — первого стало больше, а второго чуть меньше. Зато примеси никуда не делись, хотя и их стало немного меньше. Зато состав… Инертные газы составляли там лишь ничтожную часть, а ксенона практически не было, по крайней мере он не упоминался в расшифровках. Зато едуна**** оказалось неожиданно много.

(****Едун — здесь сероводород. Прим. авт.)

— Хм… придется носить респираторы, — поморщился Сомба. — Странно, что земляки об этом не упоминали.

— Они упоминали. Просто не все умеют читать между строк, — тут же встрял Такту. — В их отчетах несколько раз упоминалось о том, что «попахивает тухлыми яйцами». Но тут же добавлялось, что так пахнет не везде! И мы могли бы выбрать более удачное место для посадки… если бы правильно распорядились зондами.

— У нас еще остались анализаторы, — ответил Сомба. — И пока еще я решаю, что нам делать. Смотрите лучше на экраны!

На экранах уже все три зонда одолели облачный слой и снижались, подчиняясь притяжению планеты. Они должны были облететь ее по спирали дважды и на третьем витке приземлиться в трех точках, чтобы начать передачу данных с поверхности. К тому моменту сам «Шхех» закончит торможение и подойдет к верхней границе атмосферы, чтобы начать потихоньку спускаться на планету.