Большой погром - Василий Сахаров

– Эгей!!! – окликнул меня и телохранителей с обрыва дружинник.

Я обернулся, посмотрел на него, и он махнул рукой:

– Всё готово! Можно вечерять!

Закрыв глаза, я на мгновение подставил лицо свежему морскому ветру. Потом наклонился к воде, зачерпнул горсть солёной влаги, плеснул её на лицо и мотнул головой. Усталость отступила, прогулка пошла на пользу. Отлично.

– Пошли! – окликнул я телохранителей.

Задерживаться не стали: перекусили и продолжили путь к Рарогу. Ещё немного проехали вдоль берега, и, дабы сократить дорогу, отряд свернул на широкую тропу через конопляные поля. Да-да, именно конопляные, ведь это обычная сельскохозяйственная культура, которая к наркотикам отношения не имеет.

Это в индийской конопле много каннабиоидов. Но где та Индия? А на Руси иной сорт, конопля посевная. Она неприхотлива, растёт везде, и посконь является сырьём для производства многих необходимых вещей. Например, из неё ткут полотно для одежды и паруса, плетут верёвки, рыбацкие сети и морские канаты. Датчане её не выращивали, а переселенцы из Киева и Новгорода, которые сейчас находятся в Зеландии, только за счёт неё и живут. Сами сеют, сами собирают, сами перерабатывают и делают что-то, что можно продать на рынке Рарога или сдать перекупщикам. Поэтому они в Зеландии чувствуют себя хорошо. От налогов пока освобождены, и подъёмные есть, земля плодородная, а вражеских набегов нет.

Кстати, возвращаясь к теме выращивания конопли. Это не только прочная одежда, холстина, верёвки, канаты и сети. Конопля очень хорошо пошла в производстве бумаги, даже лучше, чем солома и опилки. Причём это только начало. Дальше планируется производство прессованных материалов из конопляного стебля и масла, которое можно использовать как основу для изготовления лакокрасочных материалов и мыла. А кормовой жмых? А лекарственные препараты? А спирт? Всё это можно получить из конопли, которая известна людям давно, и я думаю, что всё-таки зря в СССР её перестали выращивать. Ведь культура высокодоходная. Труд – минимальный, а выход продукции хороший.

Честно говоря, я долго ждал, когда наши мореплаватели привезут картошку и кукурузу. Но пока они добыли только тыкву. Дальше полуострова Флорида, который в будущем наверняка будет называться иначе, венедские мореходы вдоль заморского материка не спускались. А маис растёт в Мексике, и сейчас – это чахлое растение с мелкими початками. Пока найдёшь его и с помощью селекции добьёшься хороших урожаев, пройдут десятилетия. Та же история с картофелем. Он растёт в Южной Америке, и когда варяги до него доберутся, сменится поколение. Поэтому я о заморских плодах мечтать перестал. Есть иные проблемы и заботы, которые гораздо важнее.

Размышляя о сельском хозяйстве, я незаметно добрался до города, проехал ворота, и меня встретил Гаврила Довмонтов, старый воин, который являлся комендантом Рарога. А заодно он следил за моей казной и вёл учёт припасов, занимался выплатой жалованья воинам и трудягам, контролировал строителей и крестьян. Человек нужный. Можно даже сказать – незаменимый. Он создал из родственников и друзей в Рароге бюрократический аппарат, надо отметить, весьма эффективный, и я Гаврилу не забывал. Воровать не давал. Какой я после этого ведун и вождь, если позволю себя обкрадывать? Но помимо жалованья одаривал его и других управленцев чем мог. То богатую шубу из добычи выделю, то поблажку по торговым делам дам, то пару гривен на праздник отправлю. Так сказать, за успехи в боевой и политической работе.

Понятное дело, орденов и медалей у нас нет, а награждать ближних людей и отличившихся воинов нужно. А как? Сейчас всё просто. Правители и вожди отмечают верных и храбрых людей землёй, подневольными людишками (это в Европе и на Востоке) или серебром в виде мужских украшений.

«Надо будет подумать о системе награждения, – кинул я взгляд на улыбающегося Гаврилу. – Униформу с погонами и знаками различия попытался ввести, и частично затея удалась. У каждого воина есть комплект, хотя носят мундиры нечасто, только на праздники. Теперь очередь орденов, медалей или наградных браслетов из драгоценных металлов и камней. Но этим займусь, когда появится свободное время».

– Чего улыбаешься? – покинув седло, обратился я к Довмонтову. – Вроде радоваться нечему. В казне – хоть шаром покати. Неужели добрая весточка прилетела?

– Ты прав, вождь, – кивнул он, – есть добрая весть.

– Говори, – перекинув повод коноводу, подошёл я к старику.

– «Крес» из Ла-Манша раньше срока вернулся и добычу богатую привёз.

– Что именно?

– Серебро, золото, украшений много и дорогое оружие.

– Ай да Самород! – восхитился я. – Словно знал, что нам нужно.

– Он не знал. – Гаврила понизил голос: – На корабле человек интересный, франк. Вот из-за него Самород шнеккер домой и отправил, а добыча попутно пришла.

– Кто этот франк?

– Не знаю, – поморщился Довмонтов. – Командир «Креса» ничего объяснять не стал и спрятал франка на корабле, чтобы его никто не видел. Даже обидно немного…

– Не забивай себе голову, это не твоё дело.

– Как скажешь, Вадим Андреевич.

– Кто ещё о франке в городе знает?

– Только я.

– Пусть так и останется. Ты добычу принял?

– Конечно.

– Серебра сколько?

– На шестьсот сорок гривен, монетами и слитками. Нам теперь на всё хватит: и с купцами сможем расплатиться, и с воинами, и переселенцам обещанные подъёмные выделим. Пару месяцев о наполнении казны можно не думать, а потом морской караван вернётся и мореходы из Ла-Манша придут.

– А золота сколько?

– Ещё на три сотни гривен, если в серебро переводить.

– Золото прибереги. Оружие и доспехи осмотри, а дальше сам решай, что в арсенал, что на продажу выставить.

– Само собой, вождь.

– Занимайся, Гаврила, – хлопнул я его по плечу и отправился в порт.

Раньше шнеккер «Крес» водил Корней Жарко. Но он сейчас далеко, осваивает побережье Студёного моря, и вместо него кораблём командует опытный варяг Драгомир Осьмуша, который и встретил меня на причале. Мы обменялись приветствиями, и я спросил его:

– Как там Самород? Каковы успехи?

– Поход начинался не очень хорошо, – начал Осьмуша. – Католики в портах спрятались. Но потом всё наладилось. Самород повёл флотилию в Аквитанское море^[1], и удача нам улыбнулась. Девятнадцать судов за два месяца на абордаж взяли. Шесть с собой увели, когда обратно в Ла-Манш вернулись, а остальные потопили или за выкуп отпустили.

– Добро. Как себя Яромир Виславит показал?

– Храбрый вояка. Хоть и молодой, но бился умело. Опять же воины у него неплохие. Старые бойцы, многое знают и умеют.

– А что датчане и бодричи?