Дракон-детектив и тайна жертвы - Виктория Дмитриева

— Видите ли, Масик, — начал доктор, делая вид, что не замечает, как мужчина перед ним едва заметно дёрнулся, — с травмой, как у нашей бойкой ласточки, мы могли выписать её из больницы только под поручительство родственника. Это есть в административном кодексе, статья 312, пункт 3.

— Ага, — непонимающе кивнул Гнездо, мысли которого крутились только вокруг одного: “лишь бы только этот дед снова не назвал меня Масик”.

— У пациентки амнезия, поэтому родственников мы её найти не могли, однако господин Право, — лицо Казимира Жаркович на миг посуровело, — оформил опеку над девушкой и подписал согласие на её выписку.

— Право! — вдруг очнулся Гнездо, но больше ничего не успел добавить.

— А я говорил, — обернулся доктор назад, — говорил, что это плохая идея! С такой травмой и такими последствиями выписывать было слишком рано. И вот! Что имеем теперь?

— Казимир Жаркович, ну не надо так волноваться. У меня просто заболела голова, ну, такое и со здоровыми людьми бывает. Переутомилась, наверное. Но уже всё давно прошло, честно-пречестно, — рыжеволосая девица принялась торопливо гладить старичка по плечу.

— Не надо меня утешать, я видел взгляд этого вашего Право, на нём лица не было.

— Право! — снова встрепенулся полицейский, — он здесь?

— Нет, — обернулся доктор, — обещал мне, что вечером заедет, милая, может, он вас навещал?

— Нет, — пожала плечами девушка, — и даже не обещал.

Гнездо грузно и протяжно выдохнул. Воздух с шипением покидал лёгкие полицейского несколько долгих секунд. Это вроде как должно было успокаивать. Но на полицейском работало плохо. Только присутствие доктора “Тресни” не позволяло ему сорваться на девушку. И хоть сухонький старичок вряд ли смог бы противостоять полицейскому физически, но детские травмы… они такие живучие. Собрав волю в кулак, Гнездо призвал все свои силы, чтобы выглядеть и звучать спокойно.

— Как я уже говорил, сегодня вечером на стоянке гостиницы “Морской бриз” случилась драка. Из тех, кто в ней участвовал… достоверно известна только личность Петраца Право. Слова очевидцев расходятся, но по описаниям ясно, что с ним был Вальтер Третьяк.

— Ах, Петрац подрался с Вальтером? — Милли тихо вскрикнул и сразу прикрыла рот ладонью.

— Нет, — отмахнулся от вопроса, как от надоедливой винной мошки, полицейский, — со слов очевидцев, они избили группу неизвестных, после чего скрылись.

— Избили? — непонимающе захлопала глазами девушка.

— Да, обстоятельства дела неочевидны. Показания противоречат друг другу.

— А сами участники драки, что говорят? — полюбопытствовал доктор.

— Ничего. Мы не застали никого на месте, только пятна крови на асфальте, да перепуганных постояльцев отеля.

— Это странно, — задумчиво пробормотал доктор, — хотя, если кому-то из них срочно требовалась медицинская помощь…

— Поэтому я здесь. К вам поступали вечером мужчины с побоями или тяжёлыми травмами?

— Нет, — немного неуверенно ответил доктор.

— А с укусами?

— Вы шутите? — не удержался от улыбки Казимир Жаркович, не заметив, что Милли побледнела.

— Нет. В драке участвовала собака породы бассет-хаунд.

— С укусами тоже никого не поступало, у нас сегодня тихий вечер, в основном, — доктор почесал пальцем над бровью, — постоянные пациенты, кто с сердцем, кто с давлением, видно, гроза будет.

Доктор даже и не догадывался, как близок к истине. Над Подгорицей действительно сгущались тучи. Тёплый уличный воздух уже стал плотным и тяжёлым, но его с лёгкостью разрезал свет фонарей машины скорой помощи. Её сирена орала, пытаясь предупредить всех вокруг о приближающихся неприятностях, въезжая во двор больницы.

— Позвольте? — не дожидаясь ответа, Казимир Жаркович обошёл тучного мужчину, заслонявшего окно.

Девушка, лишившаяся защиты в виде не слишком широкой, но всё же надёжной спины доктора, посеменила за ним. Во дворе стояла припаркованная машина скорой помощи, из которой выгружали носилки. Мужчины в белых халатах торопились, это было видно по их движениям, резким, коротким, быстрым. Носилки выгрузили из машины очень споро и понесли к входу, даже не закрыв дверей. Впрочем, быстро стало ясно, что это не оплошность персонала. Из скорой выбрался высокий, крепкий мужчина, на ходу растирающий грудь. Он постоял немного у машины, всего несколько минут, которых хватило, чтобы дождаться, пока во двор вбежит резвый бассет-хаунд. Отметив кивком появление пса, мужчина направился к тому входу, куда унесли носилки.

Глава 18.1

— Казимир Жаркович, вы нужны внизу, — крикнула запыхавшаяся медсестра, появившаяся в проёме двери, ведущей к лестнице на первый этаж.

— Иду, — коротко бросил доктор, и, обойдя недвижимую груду тела “Масика”, споро зашагал по коридору.

Милли увязалась хвостиком за своим защитником, но он, спиной почувствовав преследование, не оборачиваясь приказал: “а вы, вернитесь в палату”. Тон при этом у сухонького старичка был такой, что с ним бы не стало спорить даже полицейский. Девушка остановилась, а потом совершенно по-детски бросилась наутёк туда, куда её мгновение назад отправил однофамилец. Старания и опасения её, впрочем, были напрасны. Внимание полицейского уже всецело заняли персонажи, которых доставили в больницу на скорой несколько минут назад. Хлопок двери палаты, в которой скрылась Милли, подействовал на мужчину, как условный сигнал к действию. Гнездо сорвался с места и поспешил на первый этаж.

Вальтер Третьяк сидел в приёмном покое на скамье для ожидания, устало привалившись к стене серо-бежевого цвета. Его одежда, некогда стильная и дорогая, походила теперь на грязное рваньё, снятое с бездомного. То тут, то там на рубашке виднелись разрывы, пятная грязи и чего-то ещё, немногочисленные пуговицы воротника были вырваны с мясом. Сам же Третьяк выглядел на удивление невредимым. Даже при тщательном осмотре врач не нашёл у мужчины свежих синяков, порезов, переломов или даже ссадин. Если не считать странный рубец на шее, сейчас покрасневший и воспалившийся Третьяк был в полном порядке, несмотря на плачевный вид его одежды.

Доктор Трешня едва мазнул взглядом по привалившейся к серо-бежевой стене фигуре и поспешил в смотровую. Медсестра, которая была минимум вдвое моложе Казимира Жарковича, едва за ним поспевала. Казалось, её слова о черепно-мозговой травме, переломе рёбер и нестабильной динамике были адресованы спине в белом халате, а не доктору. Но Трешня всё слышал и запоминал, хотя не только он. Услышав о переломе рёбер, Третьяк инстинктивно потёр грудь. Его тоже неплохо приложило, хотя большая часть удара пришлась на Плута. Когда Право неожиданно отключился и кадиллак врезался в дерево, пёс сидел у Вальтера на руках.

Всё произошло так быстро. Сначала эта странная драка у автомобиля, потом поспешный побег Петраца с места побоища, авария. Прочем, прокрутив всё в голове ещё раз, Вальтер понял, что последнее всё же можно было предотвратить. У Право были ссадины на голове и виске, обозначился синяк под глазом. Третьяк видел