Граница дозволенного - Дмитрий Гартвиг

Всё закончилось.

Груды бездушных доспехов лежали тут и там. Они тихо шипели, а от проржавевших частей лат поднимались рои тёмным песчинок. Демоны не могут долго находиться в материальном мире. Не могут и их доспехи. Груда металла будет ещё несколько часов лежать под лунным светом, а затем, не в силах выдержать прикосновения Создателя, рассыплется прахом.

Дикий Гон на старом лирранском тракте перестал существовать.

Кэт вновь дёрнулась и, извиваясь как кошка, вывернулась из моих объятий. Она бросилась к Эдвину, распластавшемуся в луже собственной, чёрной от ночного неба крови, и тут же принялась водить над ним ладонью, с которой струился мягкий желтоватый свет. Вот только свет этот был настолько тусклым и настолько прозрачным, что даже я, в магии понимающий примерно ничего, понял: бесполезно. У неё не хватит сил, рана слишком серьёзна. Эдвин вот-вот испустит дух.

И, грубо отпихнув Кэт, бросился к нему.

— Говори, — строго произнёс я, приближаясь к онемевшему лицу, уже напоминавшему посмертную маску.

В этот момент я не слышал всхлипываний Кэт, поражённой моим безучастием. Не чувствовал ударов маленьких кулачков по своей спине. Всё, что я должен был сделать, так это вытянуть из мага как можно больше сведений перед тем, как Создатель заберёт его к себе.

Я знал. Я чувствовал, что здесь что-то нечисто. С самого начала подозревал.

Так пусть отвечает. Пусть расскажет, в какие игры они со своей Гильдией опять заигрались, и почему эту тварь не берут ни руны, ни магический огонь. очему ей подчиняется Дикий Гон.

Точнее, подчинялся.

— Ну, сволочь, говори, — повторил я. — Говори, облегчи душу. Хотя бы перед смертью.

Он пытался мне что-то сказать. А может, послать к Баалтулу. Но из его рта только толчками выходила кровь.

— Говори! — взревел я и встряхнул Эдвина, не обращая внимания на муку, отразившуюся на его лице.

— Кар… силия, — едва смог он выдавить из себя, — на… ди… Иеро… са… Хе… а.

— Как? Ещё раз.

— Иеронимус Херц, — сделав невероятное над собой усилие, внятно произнёс Эдвин. — Найди… его. Скажи… кровь снова…

Он не успел больше ничего сказать. Собирался, я видел по лицу. Хотел посвятить, посоветовать, предупредить. Но не успел.

Воздух со свистов вышел из его лёгких. Голова, которую я держал чуть наклонив, моментально отяжелела, и я понял, что Эдвина больше нет с нами. Опустив голову, я медленно поднялся с колен и, не обращая внимания на перепуганный взгляд Кэт, пронзил бездыханное тело.

В конце концов, все мы там будем.

Глава 12

Оставив в миг осиротевшую Кэт рыдать над Эдвином, я спустился с холма. Нога всё ещё ныла после удара об металлический шлем одного из всадников, так что по камням я перепрыгивал аккуратно, стараясь не напрягать больную конечность. Необходимо было поймать лошадей, в испуге сбежавших в ельник, найти лопату, спустить тело, похоронить по-человечески. Короче говоря, даже после боя дел оставалось по горло.

Вокруг меня кучами валялись груды осквернённого металла. Я старался обходить их по широкой дуге, не желая лишний раз прикасаться к частям Армии, всё ещё находящей в нашем мире. Но не считая этой неприятности — вокруг была тишь да гладь. Замолкли птицы и звери, попрятались в свои норы и овраги. Твари Создателя куда как лучше чувствовали опасность, исходящую от адских тварей, а возможностей для побега, в отличие от нас, у них было намного больше, чем у несчастных потомков Адама и Евы.

Неожиданно гробовую ночную тишину нарушил зубодробительный скрежет. Я резко обернулся на шум, рывком выхватывая меч, уже успевший упокоиться в ножнах.

Рядом со мной, прямо у подножья холма стоял один из всадников. Это был не тот алый предводитель, нет. Рядовой, если так можно выразиться, солдат. Едва я спустился с камней, он показался из-за огромного валуна, который доселе скрывал его от моего взгляда. Но он, в отличие от остальных своих мрачных побратимов, и не думал бросаться на меня в атаку. Рыцарь стоял спокойно, глядя на меня пустыми прорезями глазниц. Меч он держал свободно, в одной руке, опустив клинок к земле.

И тут же из ельника до меня донёсся тихий, но полный безудержной тоски и скорби плач.

— Ты не виноват, да? — спросил я, глядя в пурпурный шлем. — Ты просто выполнял приказ. Хотя, это даже и приказом-то было сложно назвать. Чужая воля, что выше всех твоих стараний и потуг…

Всадник ответил мне молчанием.

— Ты не хотел этого, — продолжил я. — А теперь там, на вершине холма лежит человек, единственный, который знал, кем был твой хозяин. Лежит мёртвый, потому что мы не успели спастись. Не успели сбежать. И пришлось принять бой.

Он вновь не проронил ни слова. Да и не мог он. Лишь рыдания на опушке леса становились всё громче.

— Вот как получается, да? Ты ввязался в ту войну из-за своей гордости, из-за своей проклятой чести. Не захотел отступить. А как же, рыцарский гонор, бахвальство и удаль. Голубая кровь. Твоя земля, твой род. Хотя мог, мог, Тьма тебя забери. Но остался, и в итоге сколько жизней загубил? Бетка, твои люди, Эдвин…

Я сложил два пальца, готовясь начертить руну. Рыцарь с лязганьем придвинулся на шаг ближе, но и он, и я понимали, что не успеет. Я окажусь быстрее, и невидимый клинок рассечёт его напополам, как рассекал и других его собратьев.

Я разжал пальцы.

— Иди, — я махнул рукой в сторону леса. — Иди, она ждёт. Спаси вас обоих. Хоть на этот раз. И если она простит, то и все остальные тоже простят. Иди… Гарвель.

Медленно опустившись на землю, я смотрел, как ковыляет в мрачную чащу проклятый навеки всадник. У самой опушки он вдруг остановился и, обернувшись через плечо, посмотрел мне прямо в глаза. Наша дуэль взглядов продолжалась недолго, от силы пару секунд, но я успел заметить, а может мне и показалось просто, что броня его доспехов начала осыпаться.

Спустя пару минут плач в глубине леса неожиданно затих. А затем ночь вновь озарилась вспышкой. Но на этот раз не огненной и яростной, но белой.

Цвета садов Эдема.

Перебирая в руках комья земли, я сидел и думал, что Эдвин, возможно, в чём-то прав. И не нужны вовсе никакие проклятия и чернокнижники, чтобы заставить человека мстить даже после смерти. Всё это чушь и внешняя шелуха. Иногда