В поисках камня - Дэвид Эддингс

— Закрой дверь, Гарион, — сказала тетя Пол послетого, как они вывели лошадей на террасу.

В некотором смущении Гарион взялся за край громаднойжелезной двери и потянул. Хотя Бэйрек, налегая изо всех своих могучих сил, таки не смог её сдвинуть, под рукой Гариона она подалась легко. Достаточно былочуть потянуть, и она тут же мягко затворилась. Две половинки сошлись с громкимстуком, так что между ними осталась лишь тонкая, едва различимая линия.

Господин Волк легонько коснулся железной двери, глаза егоустремились в неведомые дали. Потом он вздохнул, повернулся и повел их потеррасе туда, откуда они пришли два дня назад.

Обогнув уступ, они сели в седла и поехали мимо поваленныхглыб и тающего льда к первым кустам и чахлым деревцам за перевалом. Хотя ветербыл все еще резкий, небо прояснилось, и лишь несколько перистых облачковнеслись едва ли не над самыми головами путешественников.

Гарион проехал вперед и оказался рядом с господином Волком.От всего случившегося в пещере мысли его пришли в полное смятение, и онотчаянно нуждался в том, чтобы привести их в порядок.

— Дедушка, — позвал он.

— Да, Гарион? — отвечал старик, очнувшись отполусна.

— Почему тетя Пол пыталась меня остановить? Тогда, сжеребенком?

— Потому что это было опасно, — отвечал старик.

— Почему опасно?

— Когда ты пытаешься сделать что-то невозможное, тытратишь на это слишком много энергии, и, если не оставляешь попыток, это можетоказаться смертельным.

— Смертельным? Волк кивнул.

— Ты полностью истощаешься, и у тебя не остается сил,чтобы поддерживать собственное сердцебиение.

— Я не знал. — Гарион был поражен.

Волк пригнулся, проезжая под низко нависшей веткой.

— Ясное дело.

— Разве не ты говоришь всегда, что нет ничегоневозможного?

— В пределах разумного, Гарион. В пределах разумного.

Несколько минут они ехали в молчании. Стук конских копытзаглушался толстым мхом, который покрывал землю.

— Наверное, мне бы стоило побольше обо всем этомразузнать, — сказал наконец Гарион.

— Мысль неплохая. Что именно ты хотел бы понять?

— Наверное, все. Господин Волк рассмеялся.

— Боюсь, это займет очень много времени.

У Гариона упало сердце.

— Это так сложно?

— Нет. На самом деле это очень просто, но простые вещитруднее всего объяснить.

— Бессмыслица какая-то, — возмутился Гарион.

— Да? — Волк насмешливо посмотрел на него. —Тогда позволь задать тебе простой вопрос. Сколько будет дважды два?

— Четыре, — тут же ответил Гарион.

— Почему? Гарион растерялся.

— Просто четыре, — ответил он робко.

— Но почему?

— Не почему, просто так получается.

— Все бывает почему-либо, Гарион.

— Ладно, тогда почему дважды два — четыре?

— Не знаю, — сознался Волк. — Я думал, может,ты знаешь.

Они проехали мимо стоящей торчком скрюченной коряги, белойна фоне голубого неба.

— Мы так ни к чему и не пришли, — сказал Гарион.

— Напротив, я думаю, мы проделали уже большойпуть, — отвечал Волк. — Так что именно ты бы хотел узнать?

— Что такое чародейство? — спросил Гарионнапрямик.

— Я уже однажды тебе говорил. Воля мироздания.

— Ты же сам понимаешь, что это ничего не значит.

— Ладно, попробуем по-другому. Чародейство — это когдаты делаешь что-то не руками, а разумом. Большинство людей этим не пользуется,потому что руками делать гораздо проще.

Гарион нахмурился.

— По-моему, это совсем не трудно.

— Это потому, что ты действовал, подчиняясь порыву. Тыникогда не садился и не обдумывал, как это сделать, — просто делал.

— Разве так не проще? Я хочу сказать, почему нельзяпросто делать, не думая?

— Потому, что непроизвольное чародейство — этоколдовство низшего сорта. Оно совершенно неподконтрольно. Если ты просто даешьсиле своего разума полную волю, может случиться что угодно. Сила разуманеподвластна морали. Доброе или злое в ней идет от тебя, а не от чародейства.

— Ты хочешь сказать, когда я сжег Эшарака, это был ясам, а не чародейство? — спросил Гарион. При одном воспоминании емусделалось худо.

Господин Волк серьезно кивнул.

— Может быть, тебе будет легче, если вспомнишь, что тыже дал жизнь жеребенку. Эти два поступка как бы уравновешивают друг друга.

Гарион обернулся через плечо. Жеребенок бежал за ним, каксобачка.

— Ты говорил, это может быть либо хорошее, либо дурное.

— Нет, — поправил Волк. — Само по себе оно неимеет отношения к этим понятиям. И оно никоим образом не подскажет тебе, какего использовать Ты можешь делать с его помощью все — вернее, почти все. Тыможешь сорвать вершины со всех гор, или перевернуть деревья корнями вверх, илисделать облака зелеными, если тебе заблагорассудится. Вопрос каждый раз в том,надо ли это делать, а не в том, можешь ли ты это.

— Ты сказал «почти все», — подметил Гарион.

— Я к этому подхожу, — сказал Волк. Он задумчиворассматривал низко плывущее облако — обычный с виду старик в поношенной рубахеи сером колпаке, глядящий на небо. — Одно запрещено категорически. Тыничего не можешь уничтожить.

Гарион опешил.

— Я уничтожил Эшарака, разве не так?

— Нет, ты его убил. Тут есть разница. Ты поджег его, ион сгорел. Уничтожить что-либо — значит попытаться его рас-создатъ. Вот это-тои запрещено.

— Что будет, если я все-таки попробую?

— Твоя сила обернется против тебя, и ты в то жемгновение исчезнешь.

Гарион сморгнул и в ту же секунду похолодел, вспомнив, какблизко подошел к запретной черте во время стычки с Эшараком.

— Как мне определить разницу? — спросил онвполголоса. — Как понять, что я хочу просто убить кого-то, а не уничтожитьего?