Даже вампиры хандрят - Кейти МакАлистер

— Понятно. А мачете — для…?

Я подняла его и крутанула в воздухе, прежде чем разрубить разлапистую пальму, которая перекрывала вход в спальню.

— Растения самые настоящие, и прежде чем привезти их ко мне, моя мать понянчилась с ними, так что теперь они растут, как сумасшедшие. Боюсь представить, что случится этим летом, когда до них доберется солнечный свет. Я думаю, что ты можешь двигаться дальше. Осторожнее с носорогом.

— Это скамейка? — спросил он, уставившись на большую деревянную фигуру, которая скрывалась среди кустарников, которые моя мать принудила жить в этой комнате.

— Ага. — Я обошла псевдо-леопардовый коврик, чтобы выбросить несколько дюжин расшитых подушек со своей кровати. — Ты можешь сесть на него верхом, но он не очень удобный. Я использую его рог как палку для чесания спины, когда чешется, а я не могу дотянуться. Итак… гм… мы здесь. Ты не хочешь раздеться?

Пэйн на мгновение задумался.

— А ты?

— Ну… — я посмотрела на него, очень внимательно посмотрела. Он не был красив как кинозвезда, но мне нравилось его лицо. Это было типичное шотландское лицо, продолговатое, с интересными скулами и линией подбородка, которая заставляла дрожать мои колени. Его глаза не имели себе равных, меняясь от темных, серо-грозовых, почти черных, до серебристых столь ярких, что они почти опаляли меня. Я была больше чем немного сбита с толку своим влечением к нему, но я не могла его отрицать. Так что плохого в том, чтобы ему поддаться? — Думаю, что я хотела бы, чтобы ты разделся первым, а затем я тоже разденусь.

— Это не справедливо, — сказал он, немного хмурясь. — Ты поставишь меня в невыгодное положение, если я буду голым, а ты нет.

— Ты уже видел мои титьки. Это дает тебе фору: все, что удалось мне — просто тебя потрогать.

— Я не видел твою грудь. Я видел твой лифчик.

— С моими титьками внутри. Это — одно и тоже, — оспорила я.

— Для тебя это действительно важно?

Я сморщила носик, думая об этом.

— Ну… не сказать, что это вопрос жизни и смерти, нет, но я пытаюсь быть с тобой на равных. Я немного нервничаю.

— И ты этим пользуешься в своих интересах, диктуя мне причудливый набор правил, которые просто выдумала? — ворчал Пэйн, но продолжал расстегивать свою рубашку.

— Возможно. Хорошо, так и есть. Ты отложил наш эксперимент, так что я буду придумывать правила. Правило номер один — ты должен раздеться первым.

— У тебя проблемы с телом? — спросил он, сбрасывая свою рубашку.

Мне потребовалась минута, чтобы ответить. Я схватилась за ротанговый столбик кровати, обернутый москитной сеткой, чтобы удержаться от желания снова коснуться этой великолепной груди.

— Как у всех. Ничего необычного. Что, ты думаешь, что у меня должны быть проблемы с телом?

— Нет, — сказал он быстро, пока я оглядывала себя. — Я просто интересуюсь. Слишком много женщин, которые недовольны собой. Приятно найти ту, которая этим не страдает.

— Да? Ну, в принципе, я хотела бы иметь все совершенное, но так как это не возможно без нового набора генов или очень дорогого пластического хирурга, я должна смириться с тем тельцем, что у меня есть.

— Это очень милое тельце, — сказал он вежливо, садясь на спину носорога, чтобы снять свои ботинки и носки.

— Спасибо. Я не возражала бы быть выше пяти футов четырех дюймов,[17]иметь грудь побольше, а попу — поменьше, но — увы. И я могу с собой ужиться.

— Это хорошее отношение к себе. Я никогда не понимал женщин, которые подвергают себя хирургическому вмешательству, чтобы соответствовать представлениям общества о красоте.

— Ну, я укоротила свои уши, — напомнила я ему, с интересом наблюдая, как он встал в стороне, положив руки на ремень.

— Да, но я полагаю, что это было сделано, чтобы избежать насмешек, которым ты, должно быть, подвергалась, когда была ребенком.

— Да. Хотя мой папа говорит, что заостренные уши моей матери очень сексуальны. Он любит их грызть. Мама говорит, что уши у эльфа — эрогенная зона, но я не думаю, что это правда.

Он расстегнул пояс, снял его и спорран[18]и бросил их на стул.

— А ты хочешь, чтобы я погрыз твои ушки?

— Они не заостренные, — ответила я, немного дрожа от предвкушения, и волнение закоротило мою нервную систему. — Ты специально остановился? Разве ты не снимешь килт, или ты внезапно понял, что занятия любовью в сто раз лучше, чем простой старый перепихон?

— Нет, — сказал он, положив руку на пояс. — А что, ты передумала?

— Ты спрашивал раньше. Я сказала «нет», если ты помнишь.

— Правильно. Ну… — Он помедлил еще минуту, затем быстрым движением расстегнул свой килт и тот упал на пол. На нем не было нижнего белья, и этот факт меня потряс. — Итак. Я раздет, а ты одета. Теперь твоя очередь.

— Не торопи меня, — сказала я, не зная, с чего начать осмотр. Ну, ладно, сначала я посмотрела туда, но только потому, что мне было интересно. Но как только любопытство было удовлетворено, я осмотрела его основательно. — Я полагаю, что у тебя нет никаких проблем с телом.

— Ты не угадала. Ты собираешься просто стоять и смотреть на меня? — Спросил он, поднял килт, аккуратно свернул его и положил сверху на рубашку.

— Я — эльф, и потому визуалка.[19]Мне нравится смотреть на тебя.

— Ты человек, — сказал он, подошел ко мне и притянул к своему обнаженному телу. — А еще ты — одна из самых сексуальных женщин, которых я когда-либо встречал, с укороченными ушами и со всем остальным. Теперь сними свою одежду, прежде чем я ее сорву.

— Oooх. Агрессия. Доминирование, — сказала я, у меня перехватило дыхание, когда я провела руками по его ребрам. Он был теплый, крепкий и мужественный. Мои ощущения вылетели за все возможные рамки, когда я потерлась об него, скользя по великолепному телу.

— Это возбуждает тебя? — спросил он, покусывая линию вдоль шеи к моим ушам, его руки двигались по бокам вниз, приближаясь к ягодицам.

— Невероятно. Господи боже!

У меня были парни, которые покусывали мне мочку уха прежде, чем мой разум улетал в свою обычную совокупительную прогулку, но никто не рисковал приближаться к остальной части моих ушей. Когда Пэйн начал мягко покусывать кончик моего уха, я чуть не упала в обморок от возбуждения, которое переполнило меня. Мои ноги буквально затряслись от дрожи удовольствия, которая сбегала вниз от прикосновения его рта.